Евлей и Леней все еще руководили государственной политикой и решили вернуться к плану нападения на Келесирию. Антиох Епифан увидел в их враждебных приготовлениях предлог для нанесения первого удара. Обе стороны отправили послов в Рим, чтобы представить свои мотивы перед сенатом, так как любое нарушение статус-кво на Востоке не могло не вызвать неодобрение и, может быть, даже вмешательство Рима. Но римляне в то время были заняты войной с Персеем Македонским, и державы Востока были предоставлены самим себе. В 170 году до н.э. Евлей и Леней, выступив в Александрии с хвастливыми речами, повели армию на Келесирию. Антиох встретил их, прежде чем они пересекли пустыню, и разбил египетское войско. Затем какой-то неизвестной уловкой, которую Полибий считал позорной, Антиох захватил Пелусий, вошел в Египет и двинулся вверх по Нилу в Мемфис. Впервые после Александра Македонского было совершено вторжение в Египет из Палестины! Антиох Епифан, благодаря тогдашней египетской власти, одержал победу там, где Пердикка, Антигон и Антиох Великий потерпели неудачу! Молодой царь Птолемей по дурному, быть может, предательскому совету дворцового евнуха попытался сбежать по морю на священный остров Самофракия, оставив Клеопатру и младшего брата в Александрии; но его захватили войска Селевкидов и привезли пленником в лагерь дяди. Антиох отнесся к юноше с характерным для него притворным добродушием.
Иероним утверждает (вероятно, вслед за Порфирием), что Антиох был официально коронован египетскими жрецами как царь Египта. Это очень странное заявление. Такое действие было бы несовместимо с политикой Антиоха — не настраивать Рим против себя расширением подвластной ему территории, а также с позицией, которую он занял через несколько недель в беседе с греческими послами, а именно что он признает Птолемея Филометора царем Египта. Я думаю, можно сказать, что Антиох не мог всерьез думать о том, чтобы явиться миру в роли фараона, и что, возможно, его коронование в Мемфисе — вымысел. Но если учесть характер Антиоха, его порывистые, сумасбродные прихоти, его любовь ко всему зрелищному и эффектному, мне кажется вполне допустимым, что этот человек, который позднее в Антиохии любил изображать себя римским эдилом и, надев римское платье, судить споры на рынке, вполне был способен, оказавшись в Мемфисе в 170 году до н.э., велеть жрецам провести над ним древнюю церемонию венчания на царство — не в качестве выражения реальных политических намерений, а ради забавы. Утверждение Иеронима в некоторой степени подтверждается находкой монет с изображением Антиоха, изготовленных, скорее всего, в Египте.
Тем временем в Александрии произошел переворот. Народ и войска свергли Евлея и Ленея и призвали на трон юного брата Птолемея Филометора, тогда еще мальчика лет пятнадцати. Как бы его ни звали до того момента, начиная с этой поры он тоже стал Птолемеем, будучи царем. Позднее он прославится под прозвищем Эвергет, как и его прадед; но пока, чтобы отличить его от Птолемея Филометора, он назывался просто Птолемеем Братом.
По собственной инициативе юного царя или в ответ на народный призыв Александрия перешла в оборону под руководством Комана и Кинея, назначенных мальчиком двух новых министров. Это осложнило бы покорение города для Антиоха, хотя он и удерживал Мемфис и открытые пространства Дельты. Послы из Греции, находившиеся в тот момент в Александрии, отправились в лагерь Антиоха, чтобы попытаться выступить посредниками. Антиох заявил, что он поддерживает дружественные отношения с законным царем Египта Птолемеем Филометором, и все, что должна сделать Александрия,— это принять Птолемея назад. Когда в конце 169 года до н.э. Антиох со своей армией удалился из Египта, он оставил страну разделенной: Птолемей Филометор царил в Мемфисе, а Птолемей Брат — в Александрии. Антиох, очевидно, не собирался господствовать над Египтом; ему было достаточно ввергнуть страну в беспомощное состояние. Он лишь оставил гарнизон в Пелусии, чтобы держать дверь в Египет открытой, если он надумает вернуться.
Зимой 169/68 года до н.э. политика Антиоха потерпела крах. Между Александрией и Мемфисом состоялись переговоры; возможно, девочка-царица Клеопатра взяла в свои умелые руки задачу по примирению двух ее братьев. Они заключили соглашение о том, что будут совместно править в Александрии, а Клеопатра, как и раньше, останется женой Филометора. Это примирение вызвало новое вторжение Антиоха в Египет весной 168 года до н.э. Одновременно селевкидский флот овладел Кипром. На Кипре не обошлось без сражений, но в Египте Антиох, видимо, не встретил сопротивления. Филометор напрасно отправлял посольство к Антиоху, чтобы с благодарностью сообщить ему, что племяннику больше не требуется его присутствие с армией в Египте. Антиох снова явился в Мемфис и оттуда неторопливыми переходами двинулся на Александрию. Но теперь, после окончательного разгрома Персея в Пидне (в июне 168 года до н.э.), у Рима освободились руки, и он смог ответить на громкий крик о помощи, с которым к нему тщетно взывали из Александрии, пока продолжалась его война с Македонией. В Элевсине, на окраине Александрии, Антиох столкнулся с римским посольством во главе с Гаем Попиллием Лаэном, который объявил ему волю сената — Антиох должен немедленно убраться из Египта. И тогда состоялась знаменитая сцена: Попиллий рисует жезлом круг на песке вокруг селевкидского царя и говорит ему, что он должен дать ответ, прежде чем шагнет из круга. Когда римские послы благополучно проводили Антиоха с его армией из Египта, они отправились на Кипр и заставили победоносный селевкидский флот удалиться с острова. Келесирия осталась во владении Селевкидов, но ненадолго. Новому противнику вскоре суждено было подняться внутри самой страны — еврейским националистам во главе с родом Хасмонеев, которые в течение нескольких следующих поколений завоюют для независимого еврейского государства большую часть провинции, столь долго бывшую предметом спора между двумя великими македонскими династиями.
В следующие пять лет в Египте правили два царя. Полибий сообщает, что оба брата «носили царские головные уборы и осуществляли власть»
[559]. Любопытно, что на монетах и папирусах осталось мало следов этого двоецарствия. На монетах того периода написано «Царь Птолемей» в единственном числе, только вместо одного орла, символа династии Птолемеев, два. До сих пор не обнаружено ни единого папируса или греческой надписи с официальной формулировкой, которой следовало бы ожидать: «В правление Птолемея, сына Птолемея и Клеопатры, Богов Епифанов, и Птолемея Брата, Богов Филометоров» и т.д. У нас есть письмо от одного чиновника другому, которое начинается словами: «Царю Птолемею здравствовать, а также царю Птолемею Брату, и царице и сестре Клеопатре, и детям…»
[560] Письмо датировано «6-м годом», и это значительно осложняет работу исследователей, так как 6-й год Филометора — это 176/75 год до н.э., то есть задолго до двоевластия. Вилькен высказывает теорию, что во время двоевластия Филометор дал согласие отсчитывать годы правления от восшествия на трон его брата. Поверить в это трудно, но тогда непонятно, как иначе можно объяснить эту дату
[561]. Судя по иероглифической надписи
[562], оба Птолемея вместе с Клеопатрой официально назывались Богами Филометорами
[563].
