–Я вернусь к этому через минуту. Вопрос в том, что вы уже сделали.
–Уже?– растерялся Абдус Салям.
–Сегодня утром. В палате. Когда жарили кебаб из нашего достопочтенного министра внутренних дел.
–Я только спросил…
–Я в курсе, о чем ты только спросил, Салям,– с улыбкой сказал его министр.– Я спрашиваю, почему ты задал такой вопрос?
–Мне было интересно, почему полиция…
–Мой добрый дуралей,– нежно сказал Махеш Капур.– Разве ты не понимаешь, что Лакшми Нарайан Агарвал считает, будто это я тебя надоумил?
–Вы?
–Да, я!– Махеш Капур пребывал в прекрасном настроении, вспоминая утренние разбирательства и крайнее замешательство своего соперника.– Именно так поступил бы он сам – потому он приписывает то же самое мне. Скажи-ка,– продолжал он,– он пошел в столовую на обед?
–Ну да.
–А главный министр был там? Что он сказал?
–Нет, Шармы-сахиба там не было.
Образ С.С.Шармы, обедающего у себя дома, по традиции сидя на полу с обнаженным торсом, за исключением священного шнура, промелькнул перед глазами Махеша Капура.
–Нет, полагаю, не было,– сказал он с некоторым сожалением.– И как же он выглядел?
–Вы имеете в виду Агарвала-сахиба? Думаю, неплохо. Вид у него был довольно невозмутимый.
–Уфф! Бесполезный из тебя информатор,– нетерпеливо сказал Махеш Капур.– Но все-таки я немного обо всем об этом поразмыслил. Тебе стоит тщательнее взвешивать то, что ты собираешься сказать, иначе ты усложнишь жизнь и Агарвалу, и мне. Хотя бы сдерживай себя, пока не будет принят закон о заминдари. Всем нужно любое сотрудничество по этому поводу.
–Хорошо, министр-сахиб.
–Кстати, почему они еще не вернулись?– спросил Махеш Капур, оглядывая офис Юридических прецедентов.– Я отправил их час назад.
Это было не совсем так.
–Все вечно опаздывают, и никто не ценит время в этой стране. Это наша главная проблема… Да! Что там? Входите, входите,– продолжил он, услышав легкий стук в дверь.
Это был прислужник с его обедом, который Махеш Капур обычно ел довольно поздно. Открыв термос, министр задумался на полминуты о своей жене, которая, несмотря на свои недуги, так старалась ради него. Апрель в Брахмпуре был практически невыносимым для нее из-за аллергии на сезонное цветение, и с годами эта проблема проявлялась все более остро.
Порой во время цветения нима она страдала одышкой, внешне напоминающей астму Прана. А сейчас она к тому же была очень расстроена из-за романа ее младшего сына с Саидой-бай. Пока что сам Махеш Капур воспринимал этот вопрос не так серьезно, как мог бы, если бы он осознал степень увлечения Мана. Министра слишком плотно занимали вопросы, которые влияли на жизни миллионов, чтобы у него хватило времени для погружения в более утомительные области его собственной семейной жизни.
«Рано или поздно Мана придется обуздать»,– подумал он. Но в данный момент его ждали другие, неотложные дела.
–Возьми-ка вот это,– полагаю, я выдернул тебя с обеда,– сказал Махеш Капур своему парламентскому секретарю.
–Нет, спасибо, министр-сахиб, я уже поел, когда вы послали за мной. Вы думаете, что с законопроектом все идет хорошо?
–Да, в основном – по крайней мере, на бумаге, не так ли? Теперь, по возвращении из Законодательного совета с небольшими изменениями, не возникнет проблем с продвижением его в конечной форме на сессии Законодательного собрания. Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным.
Махеш Капур заглянул в свой термос. Через некоторое время он продолжил:
–Ах, отлично, цветная капуста под маринадом… На самом деле меня больше беспокоит, что произойдет с законопроектом позже, если он будет принят.
–Что ж, судебные разбирательства не должны стать большой проблемой,– сказал Абдус Салям.– Текст хорошо составлен, и я думаю, что он должен пройти проверку.
–Ты так полагаешь, Салям? Что ты думаешь о том, что закон о заминдари в Бихаре отменен Высоким судом Патны?– спросил Махеш Капур.
–Я думаю, что люди обеспокоены больше, чем им стоит, министр-сахиб. Как вы знаете, Высокий суд Брахмпура не обязан следовать Высокому суду Патны. Он связан только решениями Верховного суда в Дели.
–Теоретически, может, и так…– нахмурился Махеш Капур.– На практике предыдущие судебные решения устанавливают психологические прецеденты. Мы должны найти способ, даже на этом позднем этапе принятия законопроекта, внести в него поправки, чтобы он был менее уязвимым в плане юридических проблем, особенно в вопросе о равной защите.
На какое-то время воцарилось молчание. Министр высоко ценил своего образованного молодого коллегу, но не питал особой надежды, что тот придумает что-то блестящее в кратчайшие сроки. Но он уважал его опыт в этой конкретной области и знал, что его мозги были лучшим, что он мог выбрать.
–Была одна мысль несколько дней назад…– сказал Абдус Салям минуту спустя.– Позвольте мне подумать об этом поподробнее, министр-сахиб. Может, и родится пара-тройка полезных идей.
Министр по налогам и сборам посмотрел на своего парламентского секретаря со всей серьезностью, с почти забавным выражением лица, и сказал:
–Предоставь мне наброски своих идей к вечеру.
–Сегодня вечером?– удивился Абдус Салям.
–Да,– сказал Махеш Капур.– Законопроект проходит второе чтение. Если что-то можно сделать, это необходимо сделать сейчас.
–Что ж,– сказал Абдус Салям с ошеломленным выражением лица,– мне лучше немедленно пойти в библиотеку.
У двери он обернулся и сказал:
–Возможно, вы могли бы попросить офис Юридических прецедентов прислать ко мне пару человек из проектного отдела? Но разве я вам не понадоблюсь сегодня днем в зале, пока законопроект будет обсуждаться?
–Нет, это гораздо важнее,– ответил министр, вставая, чтобы вымыть руки.– Кроме того, я думаю, что ты там сегодня уже достаточно напроказничал.
Моя руки, Махеш Капур думал о своем старом друге – навабе Байтара. Он станет одним из тех, кого больше всего затронет принятие законопроекта об отмене заминдари. Если закон примут, его земли вокруг поместья Байтар в округе Рудхия, от которых он, вероятно, получал две трети своего дохода, перейдут в собственность штата Пурва-Прадеш. Он не получит большой компенсации. Арендаторы обретут право выкупить землю, которую они обрабатывали, и, пока они этого не сделают, их рента пойдет не в карман наваба-сахиба, а непосредственно в налоговое министерство правительства штата.
И все равно Махеш Капур считал, что поступает правильно. Несмотря на то что он представлял теперь городской округ, он достаточно долго пожил на своей ферме в районе Рудхия, чтобы увидеть разрушающее воздействие системы заминдари на сельскую местность вокруг него. Он собственными глазами видел низкую производительность и, как следствие, голод, отсутствие инвестиций в улучшение земельных участков, наихудшие формы феодального высокомерия и раболепия, произвольное притеснение слабых и несчастных агентами и мускулистыми молодчиками типичного землевладельца. Если образом жизни нескольких хороших людей вроде наваба-сахиба нужно пожертвовать ради большего блага для миллионов фермеров-арендаторов, то стоит уплатить такую цену.
