–Лучше газель, Саида-бай,– ответил Моту Чанд и тут же предложил:– «В груди твоей не камень – сердце…» Мирзы Галиба.
Допев газель, Саида-бай повернулась к Ману и сказала:
–Ты забыл подписать подаренную книгу. Исправляйся.
–Подписать ее по-английски?
–Прямо диву даюсь,– молвила Саида-бай,– наш великий поэт Даг не владеет письмом родного языка! Надо с этим что-то делать.
–Я выучу урду!– пылко воскликнул Ман.
Моту Чанд и Исхак Хан переглянулись: похоже, юноша пропал.
Саида-бай засмеялась и дразнящим тоном спросила Мана:
–Неужели?
Затем она попросила Исхака позвать служанку.
По какой-то неведомой причине Саида-бай сегодня была недовольна Биббо, причем та это знала, но делала вид, что все прекрасно. Она вошла с улыбкой, чем еще больше раздосадовала хозяйку.
–Ты нарочно улыбаешься, чтобы меня позлить,– пробурчала она.– И ты забыла сказать кухарке, что дал для попугая вчера был плохо размочен. Это птица, а не тигр! Хватит улыбаться, дурочка, лучше скажи, во сколько у Тасним урок арабского? Когда придет Абдур Рашид?
Саида-бай не боялась упоминать имя Тасним при Мане.
Биббо сделала приемлемо виноватое лицо и ответила:
–Так он уже здесь, Саида-бай, вы же знаете!
–Знаю? Знаю?!– еще пуще разгневалась хозяйка дома.– Ничего я не знаю! И ты тоже,– добавила она.– Вели ему немедленно сюда подняться.
Через несколько минут Биббо вернулась, но одна.
–И?– вопросила Саида.
–Он не придет.
–Не придет?! Он разве не в курсе, кто ему платит за уроки? Или он думает, что его честь мусульманина будет запятнана, если он войдет в эту комнату? Или он так важничает, потому что учится в университете?
–Не знаю, Саида-бегум.
–Тогда иди, девочка, и спроси его, в чем дело. Я ведь о его доходах пекусь, а не о своих.
Пять минут спустя Биббо вернулась с широченной ухмылкой на лице:
–Он страшно разозлился, когда я опять прервала их урок. Сказал, что они с Тасним разбирают очень сложную суру Корана и что священное слово для него превыше земных доходов. Но он придет, как только закончит урок.
–Знаешь, мне не очень-то и хочется учить урду,– проговорил Ман, успев сто раз выругать себя за бездумный энтузиазм.
Лишние обязанности ему сейчас ни к чему. Да он и не ожидал, что их шутливая болтовня примет серьезный оборот. Ман частенько позволял себе высказывания в духе: «Надо научиться играть в поло» (это он говорил Фирозу, которому нравилось знакомить друзей со вкусами и любимыми забавами своей семьи), или: «Пора мне уже остепениться» (Вине, единственной в семье, кто имел на него хоть какое-то влияние), или даже: «Впредь я отказываюсь давать китам уроки плаванья» (Прану, считавшему подобные реплики проявлением неуместного легкомыслия). Однако эти обещания он давал себе лишь в том случае, если выполнять их пришлось бы очень не скоро или не пришлось бы вовсе.
К тому времени молодой учитель арабского уже стоял за дверью. Он немного мялся и, по всей видимости, не одобрял того, что видел. Поприветствовав всю компанию, он стал молча ждать распоряжений или объяснений от хозяйки.
–Рашид, согласишься давать моему юному другу уроки урду?– сразу перешла к делу Саида-бай.
Молодой человек нерешительно кивнул.
–Условия будут те же, что и с Тасним,– сказала Саида-бай, считавшая, что практические вопросы лучше прояснять сразу.
–Меня это устраивает,– ответил Рашид с некоторым недовольством в голосе, как будто еще сердился, что ему помешали вести урок.– А как зовут джентльмена?
–Ах да, прости,– сказала Саида-бай.– Это Даг-сахиб, пока известный миру под именем Ман Капур. Он сын министра Махеша Капура. А его старший брат преподает в университете, где ты учишься.
Молодой человек сосредоточенно нахмурился, затем, обратив на Мана пристальный взгляд, сказал:
–Для меня большая честь давать уроки сыну Махеша Капура. Боюсь, сегодня для занятий уже поздновато, но завтра я наверняка смогу найти для вас время. Когда вы свободны?
–Ах, он свободен весь день,– с нежной улыбкой ответила Саида-бай.– Времени у Дага-сахиба хоть отбавляй.
6.5
Однажды уставшего от проверки экзаменационных работ и крепко уснувшего Прана разбудил резкий толчок в спину. Он обернулся и увидел, что Савита спит и во сне обнимает его сзади.
–Савита, Савита, малыш меня пнул!– Взбудораженный Пран принялся трясти ее за плечо.
Савита с трудом приоткрыла один глаз, почувствовала рядом родное худощавое тело мужа, улыбнулась в темноте и тут же заснула.
–Спишь?– спросил Пран.
–Ммм,– ответила Савита.
–Он правда это сделал!– не унимался ее муж.– Могла бы и поживее отреагировать, в конце концов!
–Кто «он»?
–Малыш!
–Какой еще малыш?
–Да наш, наш!
–И что он сделал?
–Пнул меня.
Савита осторожно села, поцеловала мужа в лоб, как ребенка, и ласково обняла.
–Ну что ты, он не мог. Тебе приснилось. Спи давай. Я тоже буду спать. И малыш.
–Да он в самом деле меня пнул!– с легкой досадой воскликнул Пран.
–Не мог он. Я почувствовала бы.
–А вот и мог. Ты, наверное, привыкла и уже ничего не чувствуешь. Да и спишь очень крепко. Он пнул меня прямо через живот, клянусь! Разбудил меня,– твердо стоял на своем Пран.
–Ой, ну ладно, будь по-твоему,– сказала Савита.– Наверное, он почувствовал, что тебе снится плохой сон про всякие хиазмы и ана… как их там?
–Анаколуфы.
–Да. А мне снился хороший сон, вот малыш и не захотел меня будить.
–Какой добрый.
–Конечно, он же наш,– сказала Савита и еще разок обняла мужа.
Они немного помолчали. Когда Пран уже засыпал, Савита сказала:
–Он у нас такой силач.
–Правда?– сонно переспросил Пран.
Савита к тому времени окончательно проснулась и не собиралась прерывать разговор.
–Думаешь, он вырастет таким же, как Ман?
–Он?
–Я чувствую, что это мальчик,– убежденно сказала Савита.
–Таким же, как Ман,– это каким?
Пран вдруг вспомнил, что мать просила его образумить брата, особенно насчет Саиды-бай, которую она называла исключительно «вох»– «эта».
–Красивым и легкомысленным?
–Может быть,– ответил Пран, думая совершенно о другом.
–Или интеллектуалом, как папа?
