–Я про те занятия, которые требуют навыков и опыта,– процедил он.
–Хочешь сказать, для того дела не нужны ни навыки, ни опыт?
–Хватит дурака валять,– одернул его Фироз, который серьезно относился к своему увлечению.– Так, не шевелись и посмотри на меня. Обрати внимание: мои плечи сейчас расположены параллельно спине лошади. Попробуй сесть так же.
Ман попытался, но стало еще неудобнее.
–Ты в самом деле думаешь, что любое дело, требующее навыков, поначалу приносит страдания?– спросил он.– Мой учитель урду, похоже, с тобой солидарен.– Он поставил клюшку между ног и правой рукой отер пот со лба.
–Брось, Ман! Мы всего пять минут отзанимались – не говори, что уже утомился! Давай с мячом попробуем.
–Вообще-то, я действительно устал,– сказал Ман.– Запястье побаливает. И локоть. И плечо.
Фироз ободряюще улыбнулся и положил мяч на землю. Ман замахнулся клюшкой – и промазал. Затем попытался еще раз – и снова мимо.
–Знаешь,– сказал он,– я что-то не в настроении. Пойду-ка…
Фироз пропустил его слова мимо ушей.
–Ни на что не смотри, только на мяч – только на мяч – больше никуда! На меня тоже не смотри. Не думай, куда полетит мяч, не смотри туда. Даже далекий образ Саиды-бай выкинь из головы.
Это последнее замечание, как ни странно, не вывело Мана из себя и не сбило ему прицел, а, наоборот, помогло зацепить клюшкой самый верх мяча.
–Знаешь, у нас с Саидой-бай не очень-то ладится, Фироз,– сказал Ман.– Вчера она опять на меня рычала, хотя я ничего плохого не сделал.
–А с чего все началось?– безучастно спросил его друг.
–Ну, когда мы разговаривали, вошла ее сестра и сказала, что у попугая усталый вид. А я улыбнулся, вспомнил про уроки урду и говорю, мол, у нас есть что-то общее. У нас с Тасним то есть. И тут Саида-бай как взорвется! Серьезно, она прямо взбеленилась. Потом еще полчаса на меня рычала.– Ман сделал задумчивое лицо – насколько это вообще было возможно.
–Хмм,– сказал Фироз, вспомнив, как сердито разговаривала Саида-бай с Тасним, когда он зашел к ним отдать конверт.
–Мне даже показалось, что она ревнует,– продолжал Ман после паузы и нескольких ударов клюшкой по мячу.– Но с чего бы такой потрясающе красивой женщине ревновать? Тем более к сестре…
Фироз подумал, что никогда не назвал бы Саиду-бай «потрясающе красивой женщиной». А вот красота ее сестры действительно поражала в самое сердце. Саида-бай вполне могла завидовать ее свежести и юности.
–Что ж,– сказал он Ману, и на его собственном – свежем и красивом – лице заиграла улыбка.– Полагаю, это хороший знак. Не понимаю, с чего ты так расстроился. Уже должен бы понимать, как устроены женщины.
–То есть ревность – это нормально?– вопросил Ман, сам подверженный приступам ревности.– Хорошо, но ведь нужен хотя бы повод! Ты сестру-то видел? Она и в подметки не годится Саиде-бай!
Фироз немного помолчал, а потом коротко ответил:
–Да, видел. Красивая девушка.– Больше он ничего сказать не осмелился.
Впрочем, все мысли Мана, по-прежнему бессмысленно лупившего клюшкой по верхней части мяча, были только о Саиде-бай.
–Мне иногда кажется, что она своего попугая любит больше, чем меня. На него она никогда не злится! Я так больше не могу, я устал.
Последнее предложение относилось не к его измученному сердцу, а к руке. Ману пришлось изрядно попотеть с клюшкой, и Фирозу даже нравилось смотреть, как тот пыхтит.
–Рука ничего, терпит? Как тебе последний удар?– спросил он.
–Руку прямо прострелило,– ответил Ман.– Сколько мне еще этим заниматься?
–Пока я не решу, что на сегодня достаточно,– сказал Фироз.– Это весьма воодушевляет, знаешь ли,– ты допускаешь все классические ошибки новичков. Вот сейчас ты, например, бил поверху. Не делай так – целься в нижнюю часть мяча, и тогда удар придется ровно туда, куда нужно. Если целиться в верхнюю часть, всю силу удара поглотит земля. Мяч улетит недалеко, а руке будет больно – как раз это ты и почувствовал.
–Слушай, Фироз,– сказал Ман,– а как вы с Имтиазом выучили урду? Это ведь не слишком трудно? Для меня все эти точки да закорючки – темный лес!
–К нам приходил старый мауляви
[249], давал нам уроки на дому,– ответил Фироз.– Мать очень хотела, чтобы мы выучили и персидский, и арабский, но их освоила только Зайнаб.
–Как у нее дела?– спросил Ман.
В детстве он был любимчиком Зайнаб, однако не видел ее уже много лет – с тех пор, как она закрылась на женской половине. Зайнаб была на шесть лет старше Мана, и он ее обожал. Один раз она даже спасла ему жизнь, когда он маленьким мальчиком едва не утонул в реке. «Вряд ли мы когда-нибудь снова увидимся,– с тоской подумал Ман.– Как это ужасно – и как странно!»
–Грубая сила тут не нужна, делай все мягко, но уверенно…– сказал Фироз.– Разве Саида тебя этому не учила?
Ман слабо замахнулся на него клюшкой.
До захода солнца оставалось еще минут десять, и Фироз видел, что Ману надоело сидеть на деревянном коне.
–Ладно, последняя попытка,– сказал он.
Ман прицелился, легонько замахнулся и одним точным, полноценным круговым движением руки и запястья ударил ровно по центру мяча. Покк! Мяч издал чудесный деревянный стук, понесся по низкой параболе и перелетел через сетку в конце площадки.
И Фироз, и Ман потрясенно проводили его взглядом.
–Отличный удар!– сказал Ман, довольный собой.
–Да,– кивнул Фироз.– Очень хороший. Новичкам везет. Завтра посмотрим, сможешь ли ты закрепить результат. А сейчас потренируемся на настоящем поло-пони – хочу убедиться, что ты можешь управлять лошадью одной рукой.
–Давай лучше завтра?– взмолился Ман; плечи у него затекли, спину скрутило, и спорта на сегодня ему было достаточно.– Просто прокатимся?
–Как и твой учитель урду, я вижу, что тебя сперва нужно учить дисциплине и лишь потом – самому предмету,– заметил Фироз.– Управлять лошадью одной рукой совсем не трудно. Не труднее, чем держаться в седле,– это как алиф-ба-та-са
[250]. Если попробуешь сейчас, завтра будет проще.
–Но мне совсем не хочется пробовать сегодня,– возразил Ман.– Уже темно, и я не получу никакого удовольствия от катания! Ох, ладно, как скажешь, Фироз. Ты тут главный.
Он спешился, обнял друга за плечо, и они вместе зашагали к конюшне.
–Проблема моего учителя урду в том,– вернулся Ман к предыдущей теме,– что он хочет научить меня тонкостям каллиграфии и произношения, а мне только и надо, что стишки о любви читать.
