–Да, солнечнее не бывает!– сказала госпожа Рупа Мера.– Дорогая, ты забыла принести сахарин.
7.27
Чуть позже приехали Амит и Дипанкар на семейном автомобиле – большом белом «хамбере». Лата и ее мать не ожидали визита.
–А где Минакши?– спросил Дипанкар, медленно осматриваясь по сторонам.– Как красиво цветет ликорис!
–Минакши с Аруном на скачках,– ответила госпожа Рупа Мера.– Явно вознамерились заработать себе пневмонию. Мы как раз чай пьем, давайте Лата еще чайничек заварит.
–Нет-нет, не хотим вас утруждать,– сказал Амит.
–А мне нетрудно,– улыбнулась Лата.– Вода только-только вскипела.
–Минакши в своем репертуаре,– заметил Амит с легкой досадой и удивлением в голосе.– Она ведь сама сказала, чтобы мы заезжали днем! Что ж, нам пора. Дипанкару надо в библиотеку Азиатского общества.
–Нет, ну что за глупости,– гостеприимно сказала госпожа Рупа Мера,– сперва выпейте с нами чашку чая.
–Минакши вам не говорила, что мы заедем?
–Никто мне ничего не говорит!
–Минни нет на горизонте…
За нее остался зонтик! —
заметил Амит.
Госпожа Рупа Мера нахмурилась: сюными Чаттерджи вести связную беседу было решительно невозможно.
Дипанкар еще раз огляделся по сторонам и спросил:
–А Варун где?
Ему нравилось болтать с Варуном. Даже если тема беседы не интересовала Варуна, он не отваживался об этом сказать, и его молчание Дипанкар принимал за интерес – ведь среди его родственников хороших слушателей не было вовсе. Все Чаттерджи моментально выходили из себя, стоило заговорить с ними о Клубке Пустоты или Пресечении влечений. Когда однажды за завтраком он поднял последнюю тему, Каколи поименно перечислила его подружек и заявила, что в его жизни пока не пахнет даже Уменьшением, не то что Пресечением влечений – куда там! Куку не умеет мыслить абстрактно, рассудил Дипанкар. Ей только предстоит воспарить над плоскостью наблюдаемой действительности.
–Варуна тоже нет дома,– ответила Лата, возвращаясь в гостиную с чаем.– Сказать ему, чтобы позвонил вам, когда вернется?
–Если мы встретимся, мы встретимся,– глубокомысленно ответил Дипанкар и вышел в сад, хотя на улице еще шел дождь и он мог промочить ноги.
Братьев Минакши издалека видно, подумала госпожа Рупа Мера.
Поскольку Амит сидел молча, а госпожа Рупа Мера ненавидела тишину, она решила расспросить его о Тапане.
–О, у него все хорошо,– ответил Амит.– Мы только что закинули его с Пусиком в гости к другу. У них полно собак, и Пусик, как ни странно, со всеми ладит.
Вот уж действительно странно, подумала госпожа Рупа Мера. На их первой встрече Пусик взвился в воздух и едва не цапнул ее за ногу,– к счастью, он был привязан к ножке рояля и не дотянулся. Каколи при этом играла Шопена и даже глазом не моргнула. «Не обращайте на него внимания,– сказала она.– Он, вообще-то, добрый».
Что поделаешь – безумная семейка! Один другого лучше.
–А чем занята дорогая Каколи?– вслух спросила госпожа Рупа Мера.
–Поет Шуберта с Гансом. Вернее, она-то играет, а он поет.
Госпожа Рупа Мера строго поджала губы. Кажется, об этом молодом человеке ей говорила на днях Пуроби Рай – ужасная партия, просто ни в какие ворота.
–Музицируют они, конечно, дома?
–Дома у Ганса. Он за ней заехал. Вот и хорошо – иначе мы остались бы без машины.
–Кто за ними присматривает?
–Дух Шуберта,– непринужденно ответил Амит.
–Умоляю, ради Куку, будьте осторожны!– воскликнула госпожа Рупа Мера, напуганная и самими словами, и тоном, каким они были произнесены. У нее не укладывалось в голове, что братья Чаттерджи спускают сестре с рук такое безобразное поведение.– Почему они не занимаются у вас дома?
–Ну, во-первых, наши фисгармония и рояль не ладят. А я в таком шуме совершенно не могу писать.
–Мой муж и под ор четырех детей замечательно составлял дефектные ведомости,– сказала госпожа Рупа Мера.
–Ма, ну это же совсем другое!– вмешалась Лата.– Амит поэт. Чтобы писать стихи, нужна тишина.
Амит посмотрел на нее с благодарностью, хотя сам гадал, так уж ли работа над романом – да и над стихами – отличается от составления дефектных ведомостей, как это представляется Лате.
Дипанкар вернулся из сада весь мокрый (не забыв, впрочем, вытереть ноги о коврик) и зачитал вслух – а вернее, напел – отрывок из мистической поэмы Шри Ауробиндо «Савитри»
[308]:
Спокойные небеса нерушимого Света,
Освещенные континенты покоя фиалкового,
Океаны и реки радости Бога
И страны безгорестные под пурпурными солнцами
[309].
–О, вот и чай!– воскликнул он, повернувшись к ним, и погрузился в раздумья: сколько же сахара положить в чашку?
–Ты что-нибудь поняла?– обратился Амит к Лате.
Дипанкар ласково и снисходительно взглянул на старшего брата.
–Амит-да у нас циник,– сказал он,– и верит в Материю. Но как же психическое, духовное бытие, что стоит за виталическими и физическими проявлениями жизни?
–А что с ним?
–Хочешь сказать, ты не веришь в Супраментальное?!– заморгал Дипанкар, как будто Амит только что поставил под вопрос существование субботы, например (хотя с Амита сталось бы).
–Для начала просвети, что это такое,– сказал Амит.– Ой, нет, не надо, обойдусь без этого знания.
–Супраментальное – это уровень развития, на котором Божественное встречается с душой индивида и трансформирует ее в «гностическое существо»,– с легким презрением в голосе пояснил Дипанкар.
–Как интересно!– сказала госпожа Рупа Мера, которая тоже время от времени задумывалась о Божественном. Дипанкар начинал ей нравиться. Из всех юных Чаттерджи он самый серьезный и вдумчивый, решила она. Да, моргает слишком часто, но это не так уж страшно, пусть себе моргает.
–Да,– продолжал Дипанкар, размешивая в чае третью ложку сахара,– есть уровни и выше: Сатчитананда, Брахман, но Супраментальное выступает в роли проводника, канала…
