Лицо Рашида вытянулось. Он никогда не стал бы унижаться подобным образом перед Маном, однако этот аргумент вряд ли покажется отцу достаточно веским – лучше привести другой, более соответствующий отцовской картине мира.
–Ничего не выйдет,– сказал он.– Министр по налогам и сборам – человек принципиальный. Несгибаемый. Он ни для кого не делает исключений, даже для своих. Кстати, он всем дал понять, что те, кто попытается воспользоваться связями с ним или с кем-либо в Министерстве по налогам и сборам, первыми попадут под действие нового закона.
–Неужели?– задумчиво переспросил отец.– Что ж, мы и сами тут без дела не сидим… Техсилдар нас знает, да и глава подокружной администрации – человек порядочный, хоть и ленивый… Ладно, посмотрим.
–Так что у вас происходит, абба?
–Об этом я и хотел с тобой поговорить… Хотел показать поля… Надо всем все разъяснить… Вон и твой министр говорит: исключений быть не может…
Рашид нахмурился, не понимая, куда клонит отец.
–Идея в том, чтобы менять местами арендаторов,– наконец пояснил он, раздавив скорлупу бетеля маленькими медными щипцами.– Пусть побегают: вэтом году на одном поле работают, в следующем – на другом…
–А как же Качхеру?– спросил Рашид, вспомнив его крошечный надел с двумя тутовыми деревьями. Манговые старик сажать не стал, побоявшись такой самонадеянностью навлечь на себя гнев судьбы.
–А что с ним?– гневно спросил отец, надеясь таким образом закрыть неприятную тему.– Качхеру получит землю, которую я сочту нужным ему выделить. Сделай исключение для одного чамара – получишь двадцать мятежей. Все члены семьи поддержали меня в этом вопросе.
–Но его деревья…
–Его деревья?– грозно переспросил отец.– Смотрю, тебя в университете одной коммунистической белибердой кормили. Если Качхеру хочет, пусть берет в каждую руку по дереву и катится отсюда ко всем чертям!
Больно и муторно стало на сердце у Рашида, когда он поднял глаза на своего отца. Тихо выдавив, что ему нездоровится, он попросил разрешения уйти. Поначалу отец долго на него смотрел, ничего не говоря, потом вдруг буркнул:
–Ступай. И спроси, где мой чай. А, вот и маму поднимается!
Над полом показалось крупное, заросшее щетиной лицо его шурина.
–Я как раз пытаюсь вправить сыну мозги,– сказал отец, прежде чем Рашид успел скрыться из виду.
–Да?– ласково переспросил Медведь. Он был хорошего мнения о своем племяннике, и ему не нравилось, как отец с ним обращается.
Медведь знал, что и Рашид его любит – порой его это удивляло. Все-таки он человек темный, необразованный. Но Рашида восхищали дядины спокойствие и терпеливость, которые ничуть не умаляли его интереса к жизни. И он никогда не забыл бы, как дядя приютил его, малолетнего беглеца, в своем доме.
Медведя беспокоило, что Рашид стал плохо выглядеть: исхудал, лицо потемнело и осунулось, а в волосах блестело куда больше седины, чем положено иметь молодому мужчине.
–Рашид – славный парень,– сказал он.
Его категоричное суждение было встречено фырканьем.
–Единственная беда Рашида в том, что он слишком обо всех печется,– добавил Медведь.– Включая тебя.
–Да что ты?– Губы отца разошлись в улыбке, обнажив красные зубы.
–Не только о тебе, конечно,– спокойно, рассудительно и весомо говорил дядя.– О жене. О детях. О деревне. О стране. О религии – истинной и ложной. И о многих других вещах, важных и не очень. Например, как следует себя вести с соотечественниками. Как накормить весь мир. Куда девается лишняя грязь, когда вбиваешь в землю колышек. А самый главный вопрос, конечно…– Дядя умолк и рыгнул.
–Какой же?– не удержался отец Рашида.
–Почему козел ест зеленое, а гадит черным,– ответил Медведь.
8.14
Когда Рашид спускался по лестнице, слова отца так и звенели в ушах. Он забыл спросить у мачехи про чай. Поначалу он не понимал даже, что ему думать, не говоря уже о том, что делать. Прежде всего – ему было стыдно. Старик Качхеру, который в детстве таскал его на закорках, качал ему воду для мытья и терпеливо стоял у колонки, пока Рашид мылся, который столько лет верно служил их семье, пахал, полол, носил тяжести и бегал по поручениям… В голове не укладывалось, что отец равнодушно отправит верного слугу на незнакомое поле в столь преклонном возрасте. Качхеру давно не молод и состарился, работая на них. Он человек консервативный, с устоявшимися привычками и глубоко привязанный к крошечному наделу, на котором гнул спину пятнадцать лет. А система орошения, которую он придумал и воплотил в жизнь на своем поле, прорыв несколько узких канавок, впадающих в одну большую? А приподнятые над уровнем земли дорожки по краям надела? А тутовые деревья, которые он посадил, чтобы можно было передохнуть в тени, а в хороший год собрать урожай ягод? Строго говоря, урожаем шелковицы тоже должен распоряжаться хозяин поля, но ведь в таких делах надо говорить не строго, а по-человечески! Если новый Закон об отмене системы заминадари вступит в силу, поле совершенно точно должны отдать Качхеру: всем известно, что он возделывал его много лет. Согласно законопроекту, пять лет непрерывной работы на земле давали крестьянину право на эту землю.
В ту ночь Рашиду не спалось. Разговаривать ни с кем не хотелось, даже с Маном. Во время ночного намаза – который он пропускать не стал – слова слетали с его губ по привычке, а душа и мысли при этом были в другом месте. Когда он наконец лег, в голове начало нарастать болезненное давление. Проворочавшись несколько часов, Рашид встал и отправился на пустошь на северном краю города. Кругом царила тишина. Быки не молотили зерно, собаки спокойно спали, не обращая никакого внимания на Рашида. Ночь была звездная, теплая. В убогих хижинах спали самые бедные жители деревни. Не бывать этому, подумал Рашид. Так нельзя. Отец не имеет права!
Чтобы в этом удостовериться, утром, сразу после завтрака, Рашид отправился к деревенскому патвари – мелкому правительственному чинуше, работавшему в деревне учетчиком и бухгалтером. Каждый год он тщательно, во всех подробностях записывал в поземельную книгу имена заминдаров и арендаторов, а также назначение каждого участка. Рашид прикинул, что около трети деревенских земель заминдары сдают в аренду крестьянам. Семья Рашида, в частности, сдавала почти две трети своих земель. А значит, в толстых, обтянутых кожей книгах патвари обязательно должно быть неопровержимое доказательство того, что Качхеру возделывает свое поле уже много лет.
Тощий старик-патвари вежливо приветствовал Рашида и устало улыбнулся. Он слышал о деревенских обходах, которые совершает помещичий сын, и был рад, что удостоился отдельного визита. Прикрыв глаза ладонью от солнца, он спросил, как идет учеба и надолго ли Рашид вернулся домой. Патвари не сразу сообразил, что визит Рашида носит не только дружеский характер, однако это ничуть его не расстроило. Зарплата у него была маленькая, и все вокруг понимали, что кормят его неофициальные доходы. Видимо, дед прислал Рашида проверить, как обстоят дела с семейными землями – уточнить их статус. Что ж, старик будет доволен.
