–Да, он много трудился, но ради дела, а не ради результата. Истинный карма-йогин,– печально вздохнула госпожа Рупа Мера. Ее покойного мужа, пожалуй, изрядно повеселили бы столь возвышенные речи о своей персоне.
–Ступай-ка проверь гостевую комнату,– сказал господин Гаур дочери.– И убедись, что в вазе стоят цветы.
Госпожа Рупа Мера прекрасно проводила время в доме Гауров. Когда господин Гаур возвращался из магазина, они вспоминали былые времена. По ночам, слушая вой шакалов за окном и вдыхая аромат гардений, госпожа Рупа Мера с тревогой вспоминала прошедший день. Вызвать Лату сюда, в Дели,– от греха подальше – она не могла, поскольку ей нечего было предложить дочери. Кальпана прилагала массу усилий, но пока не нашла ни одного достойного кандидата. Будь муж жив, он давно развеял бы все ее страхи,– бывало, накричит на нее в сердцах, доведет до слез, потом сам же приходит с извинениями… А страха уж и след простыл. Перед сном госпожа Рупа Мера взглянула на его фотографию, которую тоже носила с собой в сумке, и ночью увидела его во сне: они с детьми сидели в вагоне класса люкс и играли в «пьяницу».
Утром госпожа Рупа Мера проснулась еще до Гауров, чтобы тихо, нараспев прочесть вслух стихи из «Бхагавадгиты»:
Ты мудрую речь говоришь, а сожалеешь о тех, кому сожаленья не надо:
Познавшие не скорбят ни о живых, ни об ушедших,
Ибо Я был всегда, также и ты, и эти владыки народов,
И впредь все мы пребудем вовеки.
Как в этом теле сменяется детство на юность, зрелость и старость,
Так воплощенный сменяет тела; мудрец не смущается этим.
Касания плоти, Каунтея, приносят страдание, радость, жар, холод,
Непостоянны они: приходят – уходят; противостань им, Бхарата!
Лишь человек, не колеблемый ими, тур-Бхарата,
В страдании, радости равный, стойкий, готов для бессмертья.
Небытие не причастно бытию, бытие небытию не причастно;
Граница того и другого ясна для постигших Правду.
Неуничтожимо То, чем этот мир распростерт; постигни:
Непреходящее уничтожимым сделать никто не может
[344].
Однако вовсе не мысли о всепроникающей сущности Правды тревожили госпожу Рупу Меру, а страх потерять столь любимые частности – которых она лишилась или могла лишиться. В каком теле пребывает сейчас ее муж? Если он переродится человеком, сможет ли она его узнать? Что значат слова о священных узах брака, которые якобы соединяют две души на семь жизней вперед? Если человек не помнит прошлых жизней, зачем ему это знание? А вдруг ее теперешняя жизнь и есть седьмая по счету? Стоило госпоже Рупе Мере расчувствоваться, как она все начинала воспринимать буквально – ее тянуло к осязаемому, материальному. Успокаивающие слова на санскрите из книжечки в зеленом кожаном переплете слетали с ее губ, но, хоть и даровали покой – она редко плакала, читая «Гиту»,– ответов на ее вопросы не давали. И если древняя мудрость не могла принести утешение, то фотография, это жестокое современное искусство, хотя бы вселяла уверенность, что образ ее покойного мужа не поблекнет с годами.
9.2
Кальпана не жалела сил в поиске подходящих женихов для Латы. Пока она нашла семь – весьма неплохой результат за столь короткое время. Троих она знала лично, еще трое были знакомыми друзей или друзьями знакомых, а один – друг друга ее друга.
С первым, бойким и доброжелательным молодым человеком, она училась в университете и играла вместе в студенческих спектаклях. Госпожа Рупа Мера тут же его отмела: слишком богат.
–Ты ведь в курсе нашей ситуации, Кальпана,– вздохнула она.
–Да, но ему ваше приданое ни к чему! Он же богач.
–Нет, слишком уж состоятельная семья,– решительно заявила госпожа Рупа Мера.– Нечего и обсуждать… Да и свадьбу они захотят дорогую, пир на весь мир. Попробуй накорми тысячу гостей! Из них семьсот будет с их стороны. На одни подарочные сари для женщин сколько денег уйдет!
–Но он такой славный парень,– не унималась Кальпана.– Только взгляните!
От ее гриппа не осталось и следа; она вновь была бодра и деятельна, как прежде.
Госпожа Рупа Мера помотала головой:
–Не буду смотреть: если он хорош собой, я только расстроюсь. Может, он и славный, но живет-то наверняка с семьей! Лату будут без конца сравнивать с остальными невестками и считать бедной родственницей. Разве это жизнь? Я хочу ей счастья!
Так забраковали первого кандидата.
Второй, с которым они поехали встречаться, в совершенстве знал английский и производил впечатление серьезного молодого человека. Но он оказался слишком высокий. «Просто великан по сравнению с Латой! Нет, не пойдет». Госпожа Рупа Мера сказала Кальпане, чтобы она не отступала, не сдавалась и продолжала поиски, но сама уже начинала отчаиваться.
Третий парень тоже никуда не годился.
–Слишком темнокожий,– сказала госпожа Рупа Мера.
–Но Минакши…– начала было Кальпана Гаур.
–Ни слова о Минакши!– последовал категоричный ответ.
–Ма, пусть Лата решит, нравится он ей или нет.
–Мне не нужны черные внуки!– заявила госпожа Рупа Мера.
–Вы то же самое говорили, когда Арун решил жениться, а сами теперь души не чаете в Апарне. И кожа у нее, кстати, светлая…
–Апарна – другое дело. А вообще, исключение только подтверждает правило.
–Да ведь Лата и сама не такая уж светленькая!
–Тем более,– закивала госпожа Рупа Мера. Что она хотела этим сказать – неясно, однако ясно было, что от своего решения она не отступится.
Четвертый кавалер был сыном хозяина процветающей ювелирной лавки на Коннот-сёркус. На встрече родители парня чуть не с порога заявили, что им необходимо приданое в размере двух лакх рупий
[345]. Госпожа Рупа Мера потрясенно уставилась на Кальпану.
Когда они вышли, та начала оправдываться:
–Честное слово, ма, я понятия не имела, что у них такие запросы! Я и с парнем-то не знакома, мне про них подруга рассказала – мол, родители подыскивают сыну невесту. Если б я знала, никогда не привела бы вас к этим людям.
Пятый кандидат, хоть и приличный парень, плохо говорил по-английски.
Не отступать, не сдаваться…
Шестой оказался умственно отсталым – очень славный и безобидный юноша, но немножко неполноценный. Весь разговор он только и делал, что улыбался, а на вопросы отвечали его родители.
Госпожа Рупа Мера, вспомнив легенду о Роберте Брюсе и пауке
[346], решила, что уж с седьмым ей точно повезет.
