Месяц спустя в Массури приехала ее мать. Она была раздавлена горем и просто не нашла в себе сил приехать раньше, даже к дочери. Белое сари, на лбу нет тики… Вот тут-то Лата наконец все осознала. И заплакала.
«Он был очень старый!»
В голове вновь прозвучали слова дяди: «Вот такой малюткой ты была».
Лата опять выключила свет и лежала в темноте без сна.
Рассказывать о случившемся никому нельзя, это она понимала. Госпожа Сахгал боготворит мужа,– вероятно, она даже не способна увидеть, какой он на самом деле. Спят они в отдельных комнатах: господин Сахгал часто работает допоздна. Мама тоже вряд ли поверит, а если и поверит, то отмахнется – мол, ты просто драматизируешь, углядела непотребство в совершенно нормальном желании дяди приласкать племянницу. И даже если она поверит ей полностью, до конца, что тут можно поделать? Разоблачить мужа Майи и разрушить ее глупое женское счастье?
Лата почему-то вспомнила, что ни мама, ни Савита не рассказывали ей, что такое менструация. Месячные пришли неожиданно, в поезде, когда Лате было двенадцать. Отец к тому времени умер. Вагоны люкс остались в прошлом, теперь госпожа Рупа Мера и ее дети ездили в простых вагонах – между вторым и общим классом. Стояла летняя жара, как и сейчас, сезон дождей еще не начался. Лата с мамой поехали куда-то вдвоем, без Савиты и остальных. Ощутив странный дискомфорт внизу живота, Лата отправилась в туалет и увидела, что истекает кровью. В ужасе, решив, что умирает, она бросилась обратно в вагон. Мать дала ей носовой платок и почему-то смутилась, велела ни с кем это не обсуждать, особенно с мужчинами. Сита и Савитри о таких вещах не разговаривали. Лата принялась гадать, чем же заслужила эту напасть. Наконец мама успокоила ее и велела не переживать, это случается раз в месяц со всеми женщинами и делает их такими особенными и чудесными.
–С тобой тоже?– уточнила Лата.
–Да,– ответила госпожа Рупа Мера.– Раньше я пользовалась мягкой тканью, но теперь есть специальные прокладки. Нужно всегда иметь при себе несколько штук про запас. У меня в чемодане должны быть, давай достанем.
Из-за жары Лате было особенно неприятно и липко, но пришлось терпеть. Увы, с годами лучше не стало: хлопотно, неприятно, спина болит, да еще перед экзаменами цикл сбивается. Чудесного мало. Когда она спросила Савиту, почему та ее не предупредила, сестра ответила: «А я думала, ты уже все знаешь. Я в твоем возрасте знала».
Часы в коридоре пробили три, но Лате так и не спалось. Вдруг она опять окаменела от страха: послышались знакомые мягкие шаги по ковру. Неужели опять остановятся у ее двери?! Ох, ма, ма, запричитала про себя Лата.
Однако шаги начали удаляться и стихли где-то в дальнем конце коридора, рядом с комнатами Пушкара и Киран. Наверное, господин Сахгал решил проведать сына. Лата стала ждать, когда он пойдет обратно, но это случилось только через два часа, около пяти утра. Дядя тихо прокрался по коридору в свою комнату, на мгновение замерев у ее двери.
9.17
К завтраку господин Сахгал не спустился.
–Сахгалу-сахибу сегодня нездоровится. Он столько работает!– посетовала госпожа Сахгал.
Госпожа Рупа Мера покачала головой:
–Майя, скажи ему, чтобы не усердствовал. Вот мой муж перетрудился: сердце не выдержало нагрузки. А все ради чего? Ради какой такой великой цели? Да, каждый должен трудиться, но и меру надо знать. Лата, ты почему не ешь свой тост? Остынет же! Смотри, Майя-маси приготовила твое любимое сливочное масло!
Госпожа Сахгал сердечно улыбнулась Лате:
–У нее такой усталый и обеспокоенный вид. Бедняжка, наверное, уже влюбилась в Х. итеперь ночами только о нем и мечтает.– Она радостно вздохнула.
Лата молча намазала маслом поджаренный хлеб.
Обычно господин Сахгал помогал сыну за столом, но сегодня его не было, и Пушкар никак не мог управиться со своим тостом. Киран – такая же понурая и невыспавшаяся, как Лата,– подошла ему помочь.
–А как он бреется?– тихо спросила госпожа Рупа Мера.
–О, ему помогает Сахгал-сахиб,– ответила госпожа Сахгал.– Или кто-нибудь из слуг. Но Пушкару больше нравится, когда это делаем мы. Ах, Рупа, вот бы ты побыла у нас подольше! Нам столько нужно обсудить. И девочки пообщались бы.
–Нет!– вырвалось у Латы. На ее лице читался страх и отвращение.
Киран уронила нож на тарелку Пушкара и стремглав выбежала из столовой.
–Лата, немедленно перед ней извинись!– взвилась госпожа Рупа Мера.– Ты что творишь? Совсем стыд потеряла?
Лата могла бы объяснить, что дело не в Киран, просто она ни дня не проведет больше в этом доме. Но такие слова неизбежно обидели бы госпожу Сахгал. Поэтому она просто опустила голову и промолчала.
–Ты меня слышала?– В пронзительном голосе госпожи Рупы Меры зазвучали нотки гнева.
–Да.
–Что «да»?
–Да, ма, я тебя слышала. Слышала, слышала!
Лата встала и ушла к себе. Госпожа Рупа Мера не верила своим глазам и ушам.
Пушкар запел и принялся запихивать в рот маленькие кусочки тоста, который ему намазала маслом и нарезала сестра. Госпожа Сахгал расстроилась.
–Жаль, здесь нет Сахгала-сахиба. Он знает подход к детям!
Госпожа Рупа Мера сказала:
–Лата порой совсем не думает, что творит. Пойду с ней поговорю.– Тут ей пришло в голову, что она слишком строга к дочери.– Наверное, перенервничала в Канпуре. Я тоже, конечно, нервничаю. Столько для нее хлопочу – а она не ценит! Только Он меня и ценил.
–Ты сперва допей чай, Рупа,– сказала госпожа Сахгал.
Несколько минут спустя госпожа Рупа Мера вошла в комнату дочери и обнаружила, что та спит. Да так крепко, что ее с трудом растолкали к обеду.
За обедом господин Сахгал улыбнулся Лате и сказал:
–У меня для тебя подарок.
Он протянул ей маленькую плоскую квадратную коробочку в красной оберточной бумаге с узором из бубенцов, веток остролиста и прочих рождественских атрибутов.
–Какая прелесть!– воскликнула госпожа Рупа Мера, хотя понятия не имела, что внутри.
Уши Латы вспыхнули от стыда и ярости.
–Он мне не нужен.
Ее мать потеряла дар речи.
–А потом мы с тобой сходим в кино,– сказал господин Сахгал.– Как раз успеем до поезда.
Лата в замешательстве уставилась на него.
Госпожа Рупа Мера, которая всегда считала невежливым открывать подарки при других, от потрясения забылась и велела дочери:
–Открывай.
–Не хочу!– отрезала Лата.– Открывай сама.– Она оттолкнула коробочку. Внутри что-то звякнуло.
–Савита никогда так себя не вела,– начала ее мать.– Маусаджи специально для тебя взял выходной, чтобы мы с Майей могли спокойно поболтать! Ты не представляешь, как он за тебя волнуется! Говорит, что ты умная девочка, но я начинаю в этом сомневаться. Скажи ему спасибо за подарок.
