–Сядь.
Он снова сел.
Пристальный взгляд Бхаллы практически загипнотизировал Хареша, и он беспрекословно выполнял его приказы. Конечно, человек тем легче поддается гипнозу, чем сильнее его нужда, а нужда Хареша, как ему казалось, была очень велика.
Кроме того, Пьяр Лал Бхалла, как человек пожилой и состоятельный, ждал к себе соответствующего почтительного отношения. Разве не его дочь недавно вышла замуж за старшего сына правительственного чиновника высшего ранга – за инженера-распорядителя каналов штата Пенджаб,– и столь пышной свадьбы Лахор не видывал уже много лет? В данном случае Власть не просто соизволила признать существование Торговли, они заключили Союз! И благодаря этому союзу Пьяр Лал Бхалла заявил о себе так, как не заявил бы, подарив городу даже двадцать храмов. В своей обычной фамильярной манере он сказал отцу жениха: «Я, как вы знаете, человек бедный, но вас уже ждут в „Верме“ и „Ранкине“: они готовы снять мерки со всех, кого вы сочтете нужным пригласить». Ачканы из «акульей кожи», костюмы из лучшего кашемира – отцу жениха не пришлось заботиться о свадебных нарядах для своей родни числом пятьдесят человек, и этот карт-бланш был лишь каплей в море прочих свадебных трат, которые гордо и предусмотрительно взял на себя Пьяр Лал Бхалла.
–Встань. Покажи руку.
То была четвертая по счету важная встреча Хареша за день. Он сделал глубокий вдох и протянул старику правую кисть. Пьяр Лал Бхалла пощупал ее в нескольких местах, надавил на ребро ладони, затем, не выказав ни удовлетворения, ни недовольства, скомандовал:
–Сядь.
Хареш послушно сел.
Следующие десять минут Пьяр Лал Бхалла посвятил другому человеку. Затем вновь обернулся к Харешу и велел:
–Встань.
Хареш поднялся.
–Ну, сынок, кто ты такой?
–Я Хареш Кханна, сын Амарнатха Кханны.
–Какого именно? Из Варанаси? Из Нил-Дарвазы?
–Из Нил-Дарвазы, Бхалла-сахиб.
Так между ними установилась какая-никакая связь, ибо приемный отец Хареша приходился очень дальним родственником зятю Пьяра Лала Бхаллы, тому самому инженеру-распорядителю каналов.
–Хмм. Говори. Чем могу помочь?
–Я работаю на обувном производстве. В прошлом году я вернулся из Миддлхэмптона. Окончил там Мидлендский технологический колледж.
–Миддлхэмптон. Ясно. Понятно.– В глазах Пьяра Лала Бхаллы загорелся интерес.– Продолжай. Продолжай.
–Я работаю на фабрике «КОКК», но они производят в основном форменную армейскую обувь, а я учился изготавливать гражданскую. Вообще-то, недавно я открыл там новый цех…
–А! Гош,– несколько пренебрежительно перебил его Пьяр Лал Бхалла.– Он ко мне заходил на днях, хотел что-то мне впихнуть. Да-да, он упоминал эту затею с производством гражданской обуви.
Учитывая, что Гош владел одной из крупнейших строительных компаний страны, пренебрежительный тон Пьяра Лала Бхаллы вряд ли был уместен. Впрочем, в обувной отрасли Гош был мелкой рыбешкой в сравнении с таким жирным карпом, как «Джеймс Хоули».
–Вам хорошо известно, как там все устроено,– сказал Хареш.
Угрызений совести он не испытывал, поскольку слишком часто сталкивался с произволом и некомпетентностью начальства. Он трудился на них не покладая рук, и вот как они его отблагодарили.
–Да. Знаю. Так ты пришел ко мне за работой.
–Весьма польщен, Бхалла-сахиб, но на самом деле я хочу работать в «Джеймсе Хоули», что, впрочем, почти то же самое.
Минуту-другую Хареш молчал, а в голове у Пьяра Лала Бхаллы вертелись шестеренки. Наконец что-то щелкнуло, и он вызвал к себе секретаря из соседней комнаты.
–Черкни ему письмо для Гоуэра от моего имени.
Пьяр Лал Бхалла затем поднял правую руку, выражая этим жестом свое уважение, благословение и сочувствие Харешу и одновременно отпуская его восвояси.
«Кажется, засветился»,– мысленно возликовал Хареш.
Он взял записку, вскочил на велосипед и покатил к величественному четырехэтажному зданию «Кромарти-Хаус»– штаб-квартире большой корпорации, дочкой которой была компания «Джеймс Хоули». Он хотел записаться на встречу с сэром Дэвидом Гоуэром, желательно на этой неделе или на следующей. Сегодня было уже поздно: пять тридцать, конец рабочего дня. Однако, когда он показал записку секретарю на стойке, Хареша попросили подождать. Прошло полчаса. Затем ему сказали:
–Будьте так добры, подождите еще немного, господин Кханна. Сэр Дэвид примет вас через двадцать минут.
Хареш – в мокрой от пота шелковой сорочке и коричневых брюках, ни пиджака, ни галстука!– вздрогнул от этого внезапного сообщения. Однако выбора не было, оставалось лишь ждать. Жаль, он не захватил своих драгоценных дипломов. Гребешок, к счастью, у него был с собой (что прекрасно его характеризовало), и он воспользовался им в уборной, куда пошел освежиться перед встречей. Хареш несколько раз прокрутил в голове то, что собирался сказать сэру Дэвиду Гоуэру, и выстроил аргументы в правильном порядке – так, чтобы они оказали необходимое действие. Однако, когда его завели в просторный, богато украшенный лепниной лифт, а затем в кабинет начальника управления «Кромарти групп», вся речь моментально вылетела у него из головы. Этот зал для торжественных приемов существенно отличался от беленой каморки, в которой он стоял (и сидел) часом ранее.
Кремовые стены были не меньше двадцати футов высотой, а дверь и массивный письменный стол красного дерева разделяло футов сорок. Шагая по мягкому красному ковру к внушительному столу, Хареш увидел сидящего за ним человека в очках – высокого, как Гош, но гораздо более крепкого телосложения. В этом огромном помещении Хареш, должно быть, выглядел совсем коротышкой. Вероятно, так и было задумано: любого, кто приходил сюда на собеседование или иную встречу и шагал по ковру под бдительным взором мистера Гоуэра, должна была бить благоговейная дрожь. Если приказы Пьяра Лала Бхаллы Хареш выполнял безропотно, как послушный ребенок, то перед сэром Дэвидом он решил не робеть. Тот любезно согласился принять его в срочном порядке – значит, понимает, что переодеться Харешу было некогда.
–Да, молодой человек, что вам угодно?– спросил сэр Дэвид Гоуэр, не вставая и не приглашая Хареша сесть.
–Скажу прямо, сэр Дэвид,– ответил Хареш.– Я ищу работу, имею необходимые навыки и квалификацию и потому надеюсь, что вы меня возьмете.
