–Мы не можем себе позволить завести второго ребенка,– сказал Кедарнат с закрытыми глазами – Вину раздражала эта привычка.– По крайней мере сейчас. Мой бизнес… ну, ты в курсе, как обстоят дела. А теперь сапожники собрались бастовать.– Он открыл глаза.– К тому же Бхаскар такой смышленый, что мы хотим обеспечить ему лучшее обучение. А это недешево.
–Да, мы, конечно, хотели, чтобы он был глупым, но увы…
–Вина, как всегда, блещет остроумием,– сказал Кедарнат.– Всего за два дня до Холи она напомнила мне, что нам очень трудно сводить концы с концами из-за арендной платы, роста цен на продукты и всего прочего. И о стоимости ее уроков музыки, лекарств моей матери, особых учебников по математике для Бхаскара и моих сигарет. Сказала, что мы вынуждены считать каждую рупию, а теперь утверждает, что мы обязаны завести еще одного ребенка, потому что каждое рисовое зерно, которое он съест, уже отмечено его именем. Женская логика! Она родилась в семье, где было трое детей, и потому считает, что иметь троих детей – закон природы. Ты хоть можешь представить себе, как мы будем выживать, если все они будут такими же умными, как Бхаскар?
Кедарнат, который обычно был тем еще подкаблучником, неплохо сопротивлялся.
–Как правило, умный только первый ребенок,– сказала Вина.– Я могу гарантировать, что следующие двое будут такими же глупыми, как Пран и Ман.– Она продолжила шить.
Кедарнат улыбнулся, взял пестрые каури в покрытую шрамами ладонь и бросил их на доску. Обычно он, как человек чрезвычайно вежливый, был весь внимание при Мане, но чаупар есть чаупар, и, начав играть в него, практически невозможно остановиться. Эта игра увлекала и захватывала даже больше, чем шахматы. Ужин в Мисри-Манди остывал, гости уходили, кредиторы то и дело вспыхивали раздражением, но игроки в чаупар молили дать им сыграть еще разочек. Старая госпожа Тандон однажды выкинула тканевую доску и проклятые раковины в заброшенный колодец в соседнем переулке, но, несмотря на финансовое положение семьи, новый набор был куплен, и парочка бездельников теперь играла на крыше, хоть там и было жарче. Таким образом они избегали встреч с матерью Кедарната, чьи проблемы с желудком и артрит затрудняли ей подъем по лестнице. В Лахоре из-за горизонтального расположения дома и из-за усвоенной ею роли непререкаемого матриарха богатого и компактного семейства она осуществляла тотальный, даже тиранический контроль. Ее мир рухнул из-за болезненного Раздела
[119].
Разговор прервал возмущенный крик с соседней крыши. Крупная женщина средних лет в алом хлопковом сари кричала с крыши на незримого противника:
–Они жаждут моей погибели, это ясно! Ни минуты покоя, ни лечь ни сесть. Стук мячей сводит меня с ума… Конечно! Внизу слышно все, что происходит на крыше! Эй вы, кахары
[120] несчастные, бесполезные вы судомойки, уймите же наконец своих детей!
Заметив Вину и Кедарната на их крыше, она перешла по соединяющему крыши мостку, пробравшись сквозь небольшую щель в дальней стене. Своим пронзительным голосом, неухоженными зубами и большими, растопыренными, обвисшими грудями она произвела неизгладимое впечатление на Мана.
После того как Вина представила их, женщина с яростной улыбкой сказала:
–О, так это тот самый, который не женат?
–Да, тот самый,– признала Вина. Она не стала искушать судьбу упоминанием помолвки Мана с девушкой из Варанаси.
–Но ты разве не сказала мне, что познакомила его с той девушкой, напомни, как ее зовут, той, что приехала сюда из Аллахабада навестить своего брата?
–Поразительно, как обстоят дела с некоторыми людьми. Ты говоришь им «А», а они думают «Я».
–Что ж, это вполне естественно,– хищно произнесла женщина.– Молодой мужчина, молодая женщина…
–Она была очень хорошенькой,– сказала Вина.– С глазами словно у лани.
–Но, к счастью, нос у нее не такой, как у брата,– добавила женщина.– Нет, он гораздо лучше. И даже ноздри вздрагивают слегка – точно как у лани…
Отчаявшись поиграть в чаупар, Кедарнат поднялся, чтобы пойти вниз. Он терпеть не мог визитов этой чрезмерно дружелюбной соседки. С тех пор как ее муж установил у них в доме телефон, она стала еще более навязчивой и напористой.
–Как мне надлежит называть вас?– спросил женщину Ман.
–Бхабхи. Просто бхабхи,– сказала Вина.
–Так… как она тебе, понравилась?– спросила женщина.
–Чудесно,– сказал Ман.
–Чудесно?– повторила женщина, восторженно зацепившись за слово.
–Я имел в виду – чудесно, что я должен называть вас бхабхи.
–Он очень изворотливый,– сказала Вина.
–Я тоже не промах,– заявила ее соседка.– Тебе стоит приходить сюда, знакомиться с людьми, знакомиться с хорошими женщинами,– обратилась она к Ману.– Что хорошего в жизни в колониях? Я тебе говорю: посещая Пасанд-Багх или Сивил-Лайнс, я чувствую, как мой мозг через четыре часа дохнет. А когда я возвращаюсь в переулки нашего района, мозги снова начинают шевелиться. Люди здесь заботятся друг о друге: если кто-то заболеет, все соседи спрашивают о нем. Но тебя будет сложно исправить. Тебе нужна девушка повыше среднего…
–Меня это не слишком волнует,– рассмеялся Ман.– Как по мне, и невысокие хороши.
–То есть тебе совершенно все равно, высокая она или низкая, темная или светлая, худая или толстая, уродливая или красивая?
–И снова «Я» вместо «А»,– сказал Ман, глядя в сторону их крыши.– Кстати, мне нравится ваш метод сушки блузок.
Женщина коротко хохотнула. Это могло бы прозвучать самоуничижительно, если бы не было так громко. Она оглянулась на стальную подставку, расположенную над резервуаром для воды.
–На моей крыше нет другого места,– сказала она.– Все веревки на вашей стороне… Знаешь,– продолжила женщина не в тему,– брак – это странная штука. Я читала в «Стар-гейзере», что девушка из Мадраса, удачно вышедшая замуж, мать двоих детей, посмотрела «Халчал»
[121] пять раз – целых пять раз!– и совсем одурела с этим Далипом Кумаром. Прямо спятила. И она поехала к нему, совершенно не представляя, что творит, поскольку у нее даже не было его адреса. Затем при помощи одного из этих фан-журналов она нашла его, взяла там такси и обрушила на него всевозможные безумные, одержимые речи. В конце концов он дал ей сто рупий на обратную дорогу и выставил за дверь. Но она вернулась.
–Далип Кумар!– нахмурилась Вина.– Я не очень много знаю о его игре. Думаю, он все это выдумал для рекламы.
–О, нет-нет! Вы видели его в «Дидаре»?
[122] Он удивительный! И «Стар-Гэйзер» пишет, что он такой хороший человек – он вовсе не ищет публичности. Вели Кедарнату, чтобы остерегался мадрасских женщин, он проводит там столько времени, а они очень яростные… Я слышала, они даже свои шелковые сари стирают неосторожно, они просто бросают и плюх-плюх-плюх, словно прачки под краном… Ой, молоко убежало!– с внезапной тревогой воскликнула женщина.– Мне надо идти, надеюсь, что не убежало, а то муж…
