–Савита,– подсказал Ман.
–Да-да,– сказал его отец нетерпеливо,– Савита. Твоя суеверная мать начнет паниковать, если они пропустят подходящее расположение звезд. Иди и успокой ее. Ступай! Сделай хоть что-то полезное.
Махеш Капур вернулся к своим обязанностям хозяина. Он нетерпеливо насупил брови и поглядел на одного из церемониальных священников, а тот вяло улыбнулся в ответ. Господин Махеш Капур чудом избежал удара под дых и нокаута в исполнении троицы детишек – отпрысков его деревенской родни, носившихся по саду, словно кони по полю. Не пройдя и десяти шагов, он был немедленно поздравлен профессором литературы (кой мог быть полезен для дальнейшей карьеры Прана), двумя влиятельными членами Законодательного собрания от партии Индийский национальный конгресс (которые могли подсобить ему в нескончаемой борьбе за власть против министра внутренних дел), судьей – последним англичанином, оставшимся в составе Высокого суда Брахмпура после провозглашения Независимости, и своим старым другом навабом-сахибом Байтара, одним из богатейших землевладельцев штата.
1.3
Лата, слышавшая обрывок разговора Мана с отцом, не смогла сдержать улыбку, проходя мимо.
–Вы, я вижу, наслаждаетесь вовсю,– сказал ей по-английски Ман.
Его диалог с отцом происходил на хинди, Лата с матерью разговаривали по-английски. Ман хорошо говорил на обоих языках.
Лата смущенно застыла, как порой с ней случалось в присутствии незнакомцев. Особенно тех, кто улыбался так же смело, как Ман. Что ж, пусть улыбается за двоих.
–Да,– ответила она просто, всего на секунду задержав взгляд на его лице. Апарна дернула ее за руку.
–Ну вот, теперь мы почти семья,– сказал Ман, должно быть почувствовав ее неловкость.– Еще каких-нибудь пять минут – и церемония начнется.
–Да,– согласилась Лата, глядя на него снизу вверх, но уже более уверенно. Она помолчала и нахмурилась.– Мама волнуется, что они не начнут вовремя.
–Наш отец тоже,– сказал Ман.
Лата снова заулыбалась, но, когда Ман поинтересовался почему, она лишь покачала головой.
–Что ж,– подытожил Ман, смахивая розовый лепесток со своего красивого белого ачкана
[17], ладно облегающего его стройную фигуру.– Ты ведь не надо мной смеешься?
–Я вообще не смеялась,– ответила Лата.
–Но улыбалась точно.
–Нет, не над тобой,– сказала Лата.– Над собой.
–Это очень загадочно,– сказал Ман, изобразив на добродушном лице крайнее недоумение.
–Боюсь, что так и есть,– сказала Лата, теперь уже смеясь.– Апарна хочет мороженого, и я обязана исполнить ее желание.
–Попробуйте фисташковое,– посоветовал Ман.
Он несколько секунд провожал взглядом ее розовое сари.
«Симпатичная девушка,– снова подумал он.– Розовый, впрочем, не гармонирует с цветом ее кожи. Лучше бы надела темно-зеленый или темно-синий… как у вон той женщины, например». Его внимание переключилось на другой объект созерцания.
Несколько секунд спустя Лата нос к носу столкнулась со своей закадычной подругой Малати, студенткой медфакультета. Они к тому же жили в одной комнате в общежитии. Малати была очень общительной и в разговоре с незнакомцами за словом в карман не лезла. Впрочем, незнакомцы сами зачастую теряли дар речи, едва заглянув в глубину ее зеленых глаз.
–Кто этот кэд, с которым ты сейчас разговаривала?– немедленно спросила она у Латы.
На самом деле это слово не означало ничего плохого, просто на жаргоне студенток Брахмпурского университета любой красивый парень назывался кэдом. Слово происходило от названия шоколада «Кэдбери»
[18].
–А, это просто Ман – младший брат Прана.
–Правда? Но он такой симпатяшка, а Пран… ну… он, конечно, не урод, но… знаешь… он слишком уж темнолицый – и невзрачный совсем.
–Может, он темный кэд,– предположила Лата.– Горький, но питательный.
Малати задумалась.
–И к тому же,– продолжила Лата,– как мои тетки напомнили мне уже раз пять за последний час, я тоже не белоснежка и найти мне идеально подходящего мужа просто невозможно.
–Лата, и как ты их только выносишь?– спросила Малати, которая росла без отца или братьев, зато в окружении очень отзывчивых женщин.
–О, они мне нравятся, большинство из них,– сказала Лата.– И если бы не все эти разговоры, то и свадьба для них – не свадьба вовсе. А уж когда они увидят жениха и невесту вместе, то настанет для них золотая пора. Красавица и Чудовище.
–Ну, он и впрямь смахивал на чудовище всякий раз, как я его встречала в университетском городке,– сказала Малати.– На темного жирафа.
–Какая ты жестокая,– сказала Лата, смеясь.– В любом случае Пран очень популярный преподаватель,– продолжала она.– И мне он нравится. Непременно навести меня, когда я перееду из общежития и поселюсь в его доме. А поскольку он станет моим зятем, тебе придется его принять. Пообещай, что постараешься его полюбить, как брата.
–Ни за что,– твердо пообещала Малати.– Он отнимает тебя у меня.
–Он тут ни при чем, Малати,– вздохнула Лата.– Это все мама со своей обостренной бережливостью вешает меня ему на шею.
–Ну, я не понимаю, почему ты должна подчиняться своей маме. Скажи ей, что не переживешь разлуки со мной.
–Я всегда подчиняюсь маме,– ответила Лата.– К тому же кто будет платить за мое место в общежитии? А мне тоже очень хочется пожить какое-то время рядом с Савитой. Но и тебя терять я не согласна. Ты непременно должна нас навестить – ты обязана навещать нас. И если не будешь – грош цена твоей дружбе.
Малати секунду-другую казалась совершенно несчастной, но затем ободрилась вновь.
–А это кто?– спросила она.
Апарна воззрилась на нее строго и бескомпромиссно.
–Моя племяшка Апарна,– представила ее Лата.– Апарна, скажи тете Малати: «Привет!»
–Привет!– сказала Апарна, терпение которой было уже на исходе.– Можно мне фисташковое мороженое? Пожалуйста!
–Конечно, кучук
[19], прости,– сказала Лата.– Ну-ка, давайте все вместе пойдем и съедим понемногу.
1.4
Вскоре Лата потеряла из виду Малати, оставшуюся в обществе нескольких друзей из колледжа. Но далеко они с Апарной уйти не успели – были пойманы родителями Апарны.
–Вот ты где, прекрасная маленькая беглянка,– произнесла ослепительная Минакши, запечатлев поцелуй на лбу дочери.– Правда, она прелесть, Арун? Где же ты была, моя милая прогульщица?
