Лата взглянула на него и вздохнула:
–Мы не должны здесь стоять.
Кабир отказывался поддаваться всем этим «не можем» и «не должны».
–Тогда давай встанем в другом месте. Пойдем прогуляемся в Керзон-парке.
–Ой, нет,– сказала Лата. Полмира прогуливалось по Керзон-парку.
–Тогда где?
Они пошли к баньяновым деревьям на склоне, ведущем к песчаному берегу вдоль реки. Кабир привязал велосипед цепью к дереву наверху тропы. Обезьян нигде не было видно. Широкая коричневая река блестела на солнце. Никто из них не проронил ни слова.
Лата села на выступающий корень, и Кабир последовал за ней.
–Как здесь красиво,– сказала она.
Кабир кивнул. Во рту было горько. Если бы он заговорил, горечь отразилась бы в его голосе.
Несмотря на предупреждения Малати, Лата просто хотела побыть с ним, хоть недолго. Она чувствовала, что, если он сейчас встанет и уйдет, она попытается отговорить его. Даже молча, даже в его нынешнем настроении, она хотела сидеть здесь, рядом с ним.
Кабир смотрел на реку. И внезапно пылко, словно позабыв о мрачном настроении, в котором пребывал всего минуту назад, он предложил:
–Давай покатаемся на лодке.
Лата подумала об Уиндермире, озере возле здания Высокого суда. На берегу этого озера они иногда устраивали факультетские вечеринки. Друзья нанимали лодки и шли кататься на них вместе. По субботам на озере полно было супружеских пар с детишками.
–Все едут на Уиндермир,– сказала Лата.– Кто-нибудь нас узнает.
–Я не имел в виду Уиндермир. Я говорил о Ганге. Меня всегда поражает, что люди катаются на лодках и парусниках по этому дурацкому озеру, когда у них крупнейшая река мира прямо у порога. Мы поднимемся по Гангу к Барсат-Махалу. Ночью это чудесное зрелище. Мы наймем лодочника, чтобы остановить лодку посреди реки, и ты увидишь отражение дворца в лунном свете.– Он повернулся к ней.
Лата не могла смотреть на него. Кабир не понимал, почему она держится так отчужденно, почему подавлена. И не понимал, почему он так внезапно впал в немилость.
–Почему ты такая отстраненная? Это как-то связано со мной?– спросил он.– Я что-то сказал не так?
Лата покачала головой.
–Тогда я что-то не так сделал?
Она вдруг почему-то вспомнила статью о том, как он добыл те, совершенно невозможные четыре рана. И вновь покачала головой.
–Ты забудешь об этом через пять лет,– сказала она.
–И что это за ответ?– встревожился Кабир.
–Ты сам так сказал мне однажды.
–Я?– удивился Кабир.
–Да, на скамейке, когда «спасал» меня. Я не могу пойти с тобой, Кабир, я действительно не могу,– внезапно резко сказала Лата.– Тебе стоило хорошенько подумать, прежде чем просить меня кататься с тобой в полночь.
Ох, вот он, благословенный гнев.
Кабир собирался ответить тем же, но остановился. Он сделал паузу, затем сказал удивительно тихо:
–Не стану говорить, что я живу от одной нашей встречи до следующей. Ты, возможно, и сама это знаешь. И необязательно кататься при лунном свете. Рассвет прекрасен. Если ты беспокоишься о других людях – не волнуйся. Никто нас не увидит, никто из наших знакомых не выходит в лодке на рассвете. Возьми с собой подругу. Если хочешь, возьми десяток подруг. Я просто хотел показать тебе отражение Барсат-Махала в воде. Если твое настроение не связано со мной, ты обязана прийти.
–Рассвет,– произнесла Лата, рассуждая вслух.– На рассвете не будет никакого вреда.
–Вред?– недоверчиво посмотрел на нее Кабир.– Ты мне не доверяешь?
Лата не ответила. Кабир продолжил:
–Я тебе совсем безразличен?
Она молчала.
–Слушай, если тебя спросят, это будет просто экскурсия. При свете дня. С подругой или с любым количеством подруг, которых ты захочешь привести. Я расскажу вам историю Барсат-Махала. Наваб-сахиб Байтара разрешил мне посещать его библиотеку, и я узнал немало удивительных фактов об этом дворце. Вы будете студентами. Я буду вашим гидом. «Молодой студент-историк, не могу припомнить его имени, пошел с нами и показал нам исторические места – и вполне неплохо рассказывал – действительно довольно приятный парень».
Лата печально улыбнулась. Чувствуя, что он прорвал какую-то невидимую защиту, Кабир сказал:
–Увидимся здесь, на этом самом месте, в понедельник, ровно в шесть. Надень свитер – на реке будет ветер.
Он разразился виршами а-ля Махиджани:
Буду ждать вас здесь, мисс Лата, —
Уиндермир оставить надо.
По теченью поплывем,
пусть вас много, мы – вдвоем.
Лата засмеялась.
–Скажи, что поедешь со мной!– произнес Кабир.
–Хорошо,– сказала Лата, качая головой, но не отрицая отчасти своего решения, как показалось Кабиру, а отчасти сожалея о собственной слабости.
3.13
Лата не хотела, чтобы ее сопровождал десяток подруг, и даже если бы она хотела, не смогла бы набрать и полдесятка. Одной подруги вполне достаточно. Малати, к сожалению, уехала из Брахмпура. Лата решила пойти к Хеме, чтобы уговорить ее составить им компанию. Хема пришла в восторг и охотно согласилась. Ей по душе пришелся дух романтики и конспирации.
–Я сохраню это в секрете,– сказала она.
Но совершила ошибку, поделившись тайной под страхом вечной неприязни с одной из своих многочисленных кузин, которая на тех же строгих условиях поделилась ею с другой кузиной. В течение дня весть дошла до ушей тайджи.
Тайджи, обычно снисходительная, углядела в этом мероприятии серьезную опасность. Она, как и Хема, не знала, что Кабир – мусульманин. Но садиться в лодку в шесть часов утра с каким бы то ни было юношей не решилась бы даже она. Тайджи сказала Хеме, что не позволит ей выйти из дому. Хема надулась, но сдалась и позвонила Лате в воскресенье вечером. Лата легла спать в сильном беспокойстве, но, разобравшись с мыслями, спала очень неплохо.
Лата никак не могла опять подвести Кабира. Она представляла, как он стоит в баньяновой роще, холодной и тревожной, и даже гранитных пирожных госпожи Навроджи нет у него для пропитания. Он ждет и ждет – минуты проходят одна за другой, а ее все нет и нет… На следующее утро, без четверти шесть, она встала с постели, быстро оделась, натянула мешковатый свитер, который когда-то принадлежал ее отцу, сказала матери, что отправится на долгую прогулку по территории университета и пошла на встречу с Кабиром в назначенном месте.
Он ждал ее. Было светло, и вся роща полнилась голосами просыпающихся птиц.
–Ты выглядишь очень необычно в этом свитере,– одобрительно сказал он.
