Госпожа Рупа Мера и старая госпожа Тандон сочувственно заохали.
–Потом он все вышагивал туда-сюда по саду на жаре, которая не на пользу ни ему, ни растениям. Я сказала ему, что он мог бы пригласить из Варанаси будущих тестя и тещу Мана разделить с нами праздник. Они тоже обожают декламации. Это поможет упрочить связи. Ман становится таким…– она поискала подходящее слово,– таким неуправляемым в последнее время…– Она замолчала, явно расстроенная. Сплетни о Мане и Саиде-бай уже расползались по Брахмпуру.
–И что он ответил?– увлеченно спросила госпожа Рупа Мера.
–Просто отмахнулся от меня. «Все эти заговоры да планы!»– говорит.
Старая госпожа Тандон покачала головой:
–Когда сынок Заиди сдал экзамен для поступления на госслужбу, его жена устроила чтения всего Корана у себя в доме: пришли тридцать женщин и каждая читала по одной… как же они называются?.. паре, да, пары.– Казалось, ей неприятно произносить это слово.
–Неужели?– воскликнула госпожа Рупа Мера, потрясенная такой несправедливостью.– Может, стоит мне поговорить с министром-сахибом?– Она смутно чувствовала, что разговор мог бы помочь.
–Нет-нет-нет…– сказала госпожа Капур, боясь даже представить, что будет, если столкнутся две такие недюжинные воли.– Он только наговорит всякого. Однажды я заикнулась было, так он мне сказал даже: «Если тебе это так нужно, ступай к своему другу – министру внутренних дел, он поддерживает подобного рода шалости». После такого я вообще боялась и словом заикнуться.
Вместе они оплакивали общий упадок истинного благочестия.
Старая госпожа Тандон сказала:
–Нынче все ходят на большие службы в храмы – ради пения, бхаджан, декламации, проповедей, пуджи
[180],– но в домах никто не проводит должных церемоний.
–Это правда,– согласились две другие женщины.
Старая госпожа Тандон продолжила:
–Ну, хоть мы с соседями собираемся через шесть месяцев поставить «Рамлилу»
[181]. Бхарскар слишком юн для одной из главных ролей, но сыграть обезьяну-воина он точно сможет.
–Лата раньше очень любила обезьян,– задумчиво сказала госпожа Рупа Мера.
Старая госпожа Тандон и госпожа Капур переглянулись.
Госпожа Рупа Мера вырвалась из забытья и посмотрела на собеседниц.
–Что такое? В чем дело?– спросила она.
–Перед вашим приходом мы как раз обсуждали… ну, понимаете, что-то в этом роде,– успокаивающе сказала старая госпожа Тандон.
–Что-то насчет Латы?– спросила госпожа Рупа Мера, прочитывая ее интонацию так же точно, как до этого прочитала взгляд.
Две женщины посмотрели друг на друга и серьезно кивнули.
–Скажите, скажите мне скорее,– вскинулась госпожа Рупа Мера.
–Видите ли, дело в том,– мягко сказала госпожа Капур,– пожалуйста, смотрите в оба за своей дочкой, потому что кое-кто видел, как она вчера утром прогуливалась с юношей по берегу Ганга возле дхоби-гхата.
–Что за юноша?
–Этого я не знаю. Но они шли, держась за руки.
–Кто их видел?
–С чего бы мне скрывать от вас?– сказала доброжелательно госпожа Капур.– Это зять моего брата Автара. Он узнал Лату, но юноша был ему незнаком. Я сказала ему, что это, наверное, один из ваших сыновей, но от Савиты я узнала, что они в Калькутте.
Нос госпожи Рупы Меры начал краснеть от расстройства и стыда. Две слезы покатились по щекам, и она полезла в свою вместительную сумку за вышитым носовым платком.
–Вчера утром?– переспросила она дрожащим голосом.
Она попыталась вспомнить, что Лата говорила о том, где она была. Вот что случается, когда ты доверяешь своим детям, когда разрешаешь им гулять, бродить где вздумается. Опасность подстерегает повсюду.
–Так он сказал,– мягко ответила госпожа Капур.– Выпейте чаю. Не стоит так тревожиться. Это современные любовные фильмы нынче так действуют на девочек, но Лата хорошая девушка. Просто поговорите с ней.
Но госпожа Рупа Мера встревожилась не на шутку, одним глотком допила чай, даже сахару в него добавив по ошибке, и ушла домой так скоро, как только позволили приличия.
3.18
Запыхавшись, госпожа Рупа Мера зашла в дом. Она рыдала в тонге. Тонга-валла, взволнованный тем, что прилично одетая дама может так открыто плакать, всю дорогу вел непрерывный монолог, пытаясь делать вид, что он этого не замечает, но она насквозь промочила не только свой вышитый носовой платок, но и запасной.
–О, моя дочь!– говорила она.– Доченька моя…
–Да, мама?– сказала Савита. Она была потрясена, увидев, что лицо матери залито слезами.
–Не ты,– произнесла госпожа Рупа Мера.– Где эта бесстыжая Лата?
Савита почувствовала: мать что-то узнала. Но что? И как много? Она инстинктивно двинулась к ней, чтобы успокоить.
–Ма, присядь, успокойся, выпей чаю,– сказала Савита.
Она под руку провела госпожу Рупу Меру, которая казалась очень рассеянной, и усадила в ее любимое кресло.
–Чаю! Чаю! Да побольше!– с упорным страданием сказала госпожа Рупа Мера. Савита вышла и велела Матину принести им чаю.
–Где она? Что со всеми нами будет? Кто теперь на ней женится?
–Ма, не драматизируй так,– успокаивающе сказала Савита.– Это пройдет.
–Так ты знала! Ты все знала и не рассказала мне! И мне пришлось узнать это от чужих людей!
Новое предательство вызвало новый поток рыданий. Савита сжала плечи матери и протянула ей другой платок. Через несколько минут она сказала:
–Не плачь, мама, не плачь. Что ты слышала?
–Ох, моя бедная Лата! Он хоть из хорошей семьи? Я так и знала, я чувствовала – что-то происходит. О боже! Что сказал бы ее отец, будь он жив? Ох, моя дочь!
–Ма, его отец преподает математику в университете. Он порядочный мальчик. И Лата разумная девушка.
Матин принес чай, с почтительным интересом созерцая эту сцену, и вернулся на кухню. Через несколько мгновений зашла Лата. Она взяла книгу в рощу баньяна и сидела там некоторое время безмятежно, погрузившись в Вудхауза и свои собственные зачарованные мысли. Еще два дня, еще день – и она снова увидит Кабира.
