–Да.– Л.Н.Агарвал возвел глаза горе́, выдохнув этот единственный краткий слог, как будто искал терпения под громадным куполом из белого льдистого стекла, сквозь который свет позднего утра проливался на Законодательное собрание.
–Получили ли окружные власти какие-то особые санкции министра внутренних дел, перед тем как применить силу к безоружной толпе? Если да, то когда именно? Если нет – то почему?
Министр внутренних дел вздохнул скорее раздраженно, чем устало, и снова встал.
–Позвольте еще раз повторить, что я не согласен с использованием выражения «применить силу» вданном контексте. И толпа не была безоружной, поскольку вооружилась камнями. Однако хорошо, что уважаемый коллега заметил, что это была именно толпа, противостоявшая полиции. Разумеется, тот факт, что он использует это слово в напечатанном вопросе, отмеченном звездочкой, свидетельствует, что он знал это и до сегодняшнего заседания.
–Не будет ли любезен уважаемый министр ответить на заданный ему вопрос?– вспыхнул Рам Дхан, раскинув сжатые в кулаки руки.
–Я думаю, ответ очевиден,– сказал Л.Н.Агарвал. Он сделал паузу, а затем продолжил, чеканя каждый слог:– Зачастую ситуация на местах такова, что невозможно тактически предсказать, как она будет развиваться, поэтому необходимо предоставить местным властям определенную свободу действий.
Но Рам Дхан вцепился мертвой хваткой:
–Если, как утверждает уважаемый министр, подобные особые санкции не были получены, был ли уважаемый министр проинформирован о предполагаемых действиях полиции? Была ли одобрена данная тактика им или главным министром?
И снова министр внутренних дел встал. Он взглянул на точку в самом центре темно-зеленого ковра, устилавшего дно колодца.
–Эти действия не планировались заранее. Их пришлось предпринять немедленно ввиду непредвиденного развития ситуации. Оно не допускало никаких предварительных согласований с правительством.
Кто-то выкрикнул из зала:
–А как насчет главного министра?
Спикер, человек образованный и мудрый, но обычно не слишком напористый, одетый в курту и дхоти, посмотрел вниз со своей высокой трибуны, расположенной прямо под эмблемой штата Пурва-Прадеш – раскидистым священным фикусом,– и сказал:
–Эти неотложные, отмеченные звездочкой вопросы адресованы непосредственно уважаемому министру внутренних дел, и его ответы должны восприниматься как исчерпывающие.
В зале раздалось несколько голосов. Один, перекрывая остальные, прогудел:
–Поскольку главный министр присутствует в зале, возвратившись из путешествия в другие места, возможно, он соблаговолит дать нам ответ, хотя и не обязан делать это по уставу? Уверен, собрание будет ему весьма признательно.
Главный министр шри С.С.Шарма встал, не используя трость, уперся левой рукой в крышку своего стола из темного дерева и посмотрел направо и налево. Стоя на изгибе центрального колодца, почти точно посередине между Л.Н.Агарвалом и Махешем Капуром, он обратился к спикеру гнусавым, почти отеческим голосом, мягко покачивая головой в такт словам:
–Я не против того, чтобы ответить, господин спикер, но мне нечего добавить. Предпринятые действия – зовите их как будет угодно уважаемым депутатам собрания – были предприняты под эгидой соответствующего министра.– Возникла пауза, во время которой было неясно, собирается ли главный министр сказать что-то еще.– Которого я, естественно, поддерживаю,– подытожил он.
Он даже не успел сесть, когда неумолимый Рам Дхан снова ринулся в бой.
–Я крайне обязан уважаемому главному министру,– сказал он,– но мне хотелось бы внести ясность. Говоря о том, что он поддерживает министра внутренних дел, подразумевает ли тем самым главный министр, что он одобряет политику окружных властей?
Прежде чем главный министр успел ответить, министр внутренних дел вскочил с места и сказал:
–Я надеюсь, что мы уже внесли ясность в этот вопрос. Это не тот случай, когда нужно предварительное одобрение. Сразу после инцидента провели расследование. Окружной магистрат, полностью вникнув в обстоятельства дела, признал, что использование минимальной силы было абсолютно неизбежно. Правительство сожалеет о случившемся, но удовлетворено тем, что вывод окружного судьи верен. Практически все заинтересованные стороны согласились с тем, что власти столкнулись с серьезной ситуацией и проявили такт и должную сдержанность.
Встал представитель Социалистической партии.
–А правда ли то,– спросил он,– что именно по настоянию торгового сообщества банья, к котором принадлежит уважаемый министр внутренних дел…– (гневный ропот поднялся над скамьями),– позвольте мне закончить… правда ли, что министр выставил войска, то есть, я хотел сказать, полицейские наряды, по всему периметру Мисри-Манди?
–Я снимаю этот вопрос,– объявил спикер.
–Что ж,– продолжил социалист,– не будет ли любезен уважаемый министр проинформировать нас, по чьему совету он выставил такое угрожающее количество полицейских?
Министр внутренних дел вцепился в прядь волос под шапкой и сказал:
–Правительство самостоятельно приняло решение, учитывая всю ситуацию в целом. И его действия оказались в итоге эффективными. В Мисри-Манди наконец воцарился мир.
Со всех сторон забурлили голоса – возмущенные крики, показной смех. «Какой мир?»– «Позор!»– «Кто был тот ОМ, который расследовал дело?»– «А как же мусульмане?»– и тому подобное.
–Тишина! Тишина!– крикнул спикер, не на шутку взволновавшись, когда встал еще один парламентарий и спросил:
–Рассмотрит ли правительство целесообразность создания иных механизмов, кроме заинтересованных районных властей, для проведения расследований в таких случаях?
–Я снимаю этот вопрос,– объявил спикер, по-воробьиному тряся головой.– Согласно регламенту вопросы с предложениями действий недопустимы, и я не готов позволить их во время «Часа вопросов».
Это положило конец допросу с пристрастием, учиненному министру внутренних дел по поводу инцидента в Мисри-Манди. Хотя на бумаге было зафиксировано только пять вопросов, сопутствующие вопросы и вопросы с места придали действу характер чуть ли не перекрестного допроса.
Вмешательство главного министра не успокоило Л.Н.Агарвала, а наоборот – встревожило. Не пытался ли С.С.Шарма в свойственной ему коварной косвенной манере переложить всю ответственность на своего второго подчиненного?
Л.Н.Агарвал сел, слегка вспотев, но знал, что должен немедленно встать снова. И хотя он гордился своим умением сохранять спокойствие в трудных обстоятельствах, ему очень не нравилось то, с чем ему теперь пришлось столкнуться.
5.7
Бегум Абида Хан медленно поднялась. Она была одета в темно-синее, почти черное сари, и ее бледное, полное ярости лицо приковало к себе внимание еще до того, как она начала говорить. Бегум Абида Хан была женой младшего брата наваба Байтарского и одной из важнейших фигур Демократической партии, которая стремилась защитить интересы землевладельцев перед лицом надвигающегося законопроекта об отмене заминдари. Она была шииткой, но имела репутацию агрессивной защитницы прав всех мусульман в новой, усеченной Независимой Индии. Ее муж, как и его отец, раньше был членом Мусульманской лиги
[221] и вскоре после провозглашения независимости уехал в Пакистан. Несмотря на напористые уговоры и упреки многочисленных родственников, она, однако, предпочла остаться.
