–Там от меня не будет никакой пользы, придется сидеть и сплетничать. Здесь, в Брахмпуре, я, по крайней мере, знаю, где нахожусь и что могу сделать,– сказала она тогда.
И сегодня утром бегум Абида Хан точно знала, что она хочет сделать, в упор глядя на человека, которого считала одним из наименее аппетитных явлений человечества,– задать ему вопросы из отмеченных в списке.
–Известно ли уважаемому министру внутренних дел, что не менее пяти человек были убиты полицией в результате обстрела возле Чоука в прошлую пятницу?
Министр внутренних дел, который и в лучшие времена не выносил бегум, ответил:
–Разумеется, неизвестно.
Не вдаваться в подробности было для него несколько затруднительно, но он не собирался растекаться мысью по древу в присутствии этой бледной карги.
Бегум Абида Хан отклонилась от списка.
–Желает ли уважаемый министр сообщить нам, что именно ему известно?– едко спросила она.
–Я снимаю этот вопрос,– пробормотал спикер.
–Что скажет достопочтенный министр о количестве погибших в результате стрельбы в Чоуке?– спросила госпожа Абида Хан.
–Один,– ответил Л.Агарвал.
В голосе бегум Абиды Хан зазвенело недоверие.
–Один?– вскрикнула она.– Один?!
–Один,– повторил министр внутренних дел, подняв указательный палец правой руки, как если бы объяснял что-то глупому ребенку, у которого проблемы со счетом, или со слухом, или и с тем и с другим.
Госпожа Абида Хан сердито воскликнула:
–Я могу известить достопочтенного министра, что их было как минимум пять, и у меня есть веские тому доказательства. Вот копии свидетельств о смерти четырех погибших. На самом деле вполне вероятно, что очень скоро еще двое…
–Я выскажусь по порядку ведения заседания,– сказал Л.Н.Агарвал, игнорируя ее и обращаясь напрямую к спикеру.– Насколько я понимаю, «Час вопросов» используется для получения информации от министров, а не предоставления информации министрам.
Голос бегум Абиды Хан, несмотря ни на что, не умолкал:
–…Еще двое мужчин получат такие же почетные грамоты благодаря приспешникам уважаемого министра. Я бы хотела приложить эти свидетельства о смерти – копии этих свидетельств.
–Боюсь, что это невозможно, согласно регламенту…– запротестовал спикер.
Бегум Абида Хан, потрясая бумагами, возвысила голос:
–В газетах есть их копии, почему же палата не имеет права увидеть их? Когда кровь невинных мужчин, обычных мальчиков была бездушно пролита…
–Уважаемая госпожа депутат не будет использовать «Час вопросов», чтобы произносить речи,– объявил спикер и ударил молотком.
Бегум Абида Хан внезапно взяла себя в руки и вновь обратилась к Л.Н.Агарвалу:
–Будет ли уважаемый министр любезен проинформировать палату, на каком основании он пришел к общей цифре – один?
–Отчет был представлен окружным магистратом, который присутствовал во время событий.
–Под «присутствовал» вы имеете в виду, что он приказал стрелять по этим несчастным людям, не так ли?
Л.Н.Агарвал помолчал, прежде чем ответить:
–Окружной магистрат – опытный офицер, который предпринимал все шаги, которые считал необходимыми. Как известно уважаемой госпоже депутату, вскоре будет проведено расследование под руководством старшего по рангу служащего, как и во всех случаях, когда отдается приказ стрелять, и я предлагаю ей подождать до тех пор, пока не будет опубликован отчет, прежде чем мы дадим волю домыслам.
–Домыслам?!– воскликнула бегум Абида Хан.– Домыслы? Вы называете это домыслами? Вам должно быть, уважаемый министр,– она подчеркнула слово «манания», означавшее также «достопочтенный»,– достопочтенному министру должно быть стыдно. Своими глазами я видела тела двух мужчин, и я не строю домыслов. Если бы кровь его единоверцев текла по улицам, уважаемый министр не стал бы «ждать до тех пор, пока…». Мы знаем о явной и негласной поддержке, которую он оказывает этой грязной организации «Линга Ракшак Самити», созданной специально для того, чтобы разрушить святость нашей мечети…
От ее красноречия, пусть и неуместного, страсти в палате накалялись все сильнее. Л.Н.Агарвал вцепился правой рукой, напряженной, точно коготь, в свои седые кудри и, растеряв все свое спокойствие, сверлил ее взглядом при каждом пренебрежительном «достопочтенном». Хрупкий на вид спикер предпринял еще одну попытку остановить поток:
–Уважаемая госпожа депутат, видимо, нуждается в напоминании, что, согласно моему списку вопросов, у нее осталось еще три вопроса, помеченных звездочкой.
–Благодарю вас, господин спикер,– сказала бегум Абида Хан,– я вернусь к ним. Собственно, я немедленно задам следующий. Он очень близок по теме. Уважаемый министр внутренних дел, проинформируйте нас, было ли в Чоуке зачитано предупреждение разойтись, согласно статье сто сорок четвертой Уголовно-процессуального кодекса, прежде чем по людям открыли огонь? Если да, то когда? Если нет, то почему?
Л.Н.Агарвал злобно огрызнулся:
–Не было зачитано. И не могло быть. На это не было времени. Если люди начинают бунт по религиозным причинам и намереваются рушить храмы, то они должны принять последствия. Или мечети, к примеру…
Но теперь бегум Абида Хан почти кричала:
–Бунт? Бунт?! Как уважаемый пришел к выводу, что именно это было целью толпы? Это было время вечерней молитвы. Они шли в мечеть…
–Из всех отчетов это было очевидно,– сказал министр внутренних дел.– Они рвались вперед, яростно крича со своим привычным фанатизмом и размахивая оружием.
Поднялся шум. Депутат от Социалистической партии воскликнул:
–Присутствовал ли там уважаемый министр?
Член партии Индийский национальный конгресс парировал:
–Он не может быть везде.
–Но это было жестоко,– крикнул кто-то еще.– Их практически расстреляли в упор.
–Напоминаю уважаемым депутатам, что министр должен ответить на заданные вопросы,– воскликнул спикер.
–Благодарю вас, сэр,– начал министр внутренних дел.
Но к его полному изумлению и настоящему ужасу, член партии Конгресса, мусульманин Абдус Салям, который также был парламентским секретарем министра по налогам и сборам, теперь встал, чтобы спросить:
–Разве можно пойти на такой серьезный шаг, как приказ стрелять, не попросив толпу разойтись и не попытавшись выяснить ее намерения?
То, что поднялся Абдус Салям, шокировало палату. Было не вполне ясно, кому адресован вопрос. Он смотрел в неопределенную точку где-то справа от большого герба Пурва-Прадеш над креслом спикера. На самом деле он, казалось, думал вслух. Абдус Салям – блестяще образованный молодой человек, особенно известный своим отличным знанием закона о землевладении, был одним из главных создателей закона об отмене системы заминдари в Пурва-Прадеш. То, что он соглашался с лидером Демократической партии, ошеломило участников всех сторон. Сам Махеш Капур, удивленный этим вмешательством своего парламентского секретаря, обернулся и нахмурился, не очень довольный. Главный министр глядел сердито. Л.Н.Агарвала захлестнула волна негодования и унижения. Несколько членов палаты уже вскочили на ноги, размахивая бумагами, и в поднявшемся гаме невозможно было расслышать даже спикера. Наступала всеобщая и полная анархия.
