«Интересно, можно ли рассматривать какую-либо часть Байтар-Хауса как бесхозное имущество эвакуированных, раз теперь муж этой женщины живет в Пакистане?– подумал Л.Н.Агарвал.– Слово распорядителю имущества, приказ полиции – и тогда она увидит, на что я способен!»
Поразмыслив минут десять, он встал, кивнул двум депутатам и отправился вниз, в свой кабинет. Когда он пришел, там уже сидели несколько ЧЗСов, а в последующие несколько минут собралось еще больше, узнав, что он устраивает заседание. Невозмутимый, даже слегка улыбаясь самому себе, Л.Н.Агарвал теперь снова привычно рвался в бой. Он успокоил своих взволнованных последователей, рассмотрел ситуацию в перспективе, наметил стратегию. Одному из ЧЗСов, который выразил своему лидеру сочувствие в связи с тем, что сразу две беды – Мисри-Манди и Чоук – одновременно обрушились на него, Л.Н.Агарвал ответил:
–Вы как раз пример того, что из хорошего человека не выйдет хорошего политика. Только подумайте – если бы вам пришлось совершить ряд возмутительных поступков, чего бы вы хотели: чтобы общественность забыла их или чтобы запомнила?
Напрашивался очевидный ответ: «чтобы забыла»; иЧЗС так и ответил.
–Как можно скорее?– уточнил Л.Н.Агарвал.
–Как можно скорее, министр-сахиб.
–Тогда вот вам урок,– сказал Л.Н.Агарвал,– если вам нужно совершить несколько возмутительных поступков, то главное – совершить их одновременно. Люди будут роптать – не обращайте на них внимания. Когда уляжется пыль, по крайней мере две-три из пяти битв окончатся вашей победой. У публики короткая память. Что касается стрельбы в Чоуке и тех мертвых мятежников, через неделю эта новость безнадежно устареет.
ЧЗС, судя по его лицу, сомневался, но согласно кивнул.
–Хороший урок время от времени,– продолжал Л.Н.Агарвал,– никому еще не вредил. Либо ты правишь, либо нет. Британцы знали, что порой нужно кое-кого наказать в пример,– вот почему в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году бунтовщиков привязали к пушечным дулам. В любом случае люди всегда умирают, а я бы скорее предпочел смерть от пули, чем от голода.
Излишне говорить, что перед ним не стоял такой выбор. Но он пребывал в философском настроении.
–Наши проблемы, знаете ли, очень просты. Фактически все они сводятся к двум вещам: недостаток еды и недостаток морали. И политика наших правителей в Дели – что мне сказать?– тоже не сильно помогает.
–Теперь, когда Сардар Патель мертв, никто не может обуздать Пандитджи
[222],– заметил один молодой, но очень консервативный ЧЗС.
–Кого послушал бы Неру еще при жизни Пателя?– спросил Л.Н.Агарвал снисходительно.– За исключением, конечно, его большого друга-мусульманина – мауляны Азада.– Он схватился за свои седины и повернулся к личному помощнику.– Соедините меня с распорядителем.
–Распорядителем… вражеской собственности?– спросил ЛП.
Очень спокойно и медленно, глядя ему прямо в лицо, министр внутренних дел пояснил своему довольно легкомысленному помощнику:
–Войны нет. Каким вообще разумом вас бог наделил? Я хочу поговорить с распорядителем имущества эвакуированных. Я свяжусь с ним через пятнадцать минут.
Через некоторое время он продолжил:
–Посмотрите на нашу ситуацию сегодня. Мы умоляем Америку о еде, мы должны покупать все, что можем получить из Китая и России, а соседний штат уже фактически голодает. В прошлом году безземельные рабочие продавали себя по пять рупий каждый. И вместо того чтобы развязать руки фермерам и торговцам, чтобы они могли производить больше, и лучше хранить ресурсы, и эффективно распределять их, Дели заставляет нас вводить контроль над ценами, правительственные склады и нормирование. И прочие возможные популистские и необдуманные меры. Мягки не только их сердца, но и их мозги.
–У Пандитджи благие намерения,– сказал кто-то.
–Благие намерения, благие намерения,– вздохнул Л.Н.Агарвал.– Когда он отдал Пакистан, у него тоже были благие намерения. И когда отдал половину Кашмира. Если бы не Патель, у нас не было бы даже той страны, которая у нас есть сейчас. Джавахарлал Неру построил всю свою карьеру на благих намерениях. Ганди любил его за его благие намерения. И бедные, глупые люди любят его, потому что он говорит, что хочет как лучше. Боже, спаси нас от благонамеренных людей! И эти благонамеренные письма он пишет каждый месяц главным министрам. Зачем он их пишет? Главные министры не в восторге от их чтения.
Он покачал головой и продолжил:
–Вы знаете их содержание? Долгие проповеди о Корее и об отставке генерала Макартура. Что для нас генерал Макартур? Благороден и чуток наш премьер-министр, раз он считает все беды мира своими собственными. Он хорошо относится к Непалу и Египту и от нас ожидает столь же благих намерений. Он ничего не смыслит в управлении, но он говорит о том, какие продовольственные комиссии нам следует создать. Он также не понимает нашего общества и наших священных книг, но он хочет перевернуть нашу семейную жизнь и нашу семейную мораль своим замечательным законопроектом об индуистском кодексе…
Л.Н.Агарвал еще долго продолжал бы проповедовать, если бы его помощник не доложил:
–Распорядитель на проводе, господин министр.
–Хорошо,– сказал Л.Н.Агарвал, слегка махнув рукой, и все присутствующие знали, что это сигнал удалиться.– Увидимся в столовой.
Оставшись один, министр внутренних дел в течение десяти минут разговаривал с распорядителем имущества эвакуированных. Беседа была четкой и холодной. Еще несколько минут министр внутренних дел сидел за своим столом, размышляя, не оставил ли он какой-нибудь аспект неоднозначным или уязвимым, и пришел к выводу, что нет.
Затем он встал и довольно устало направился к столовой Заксобрания. Раньше его жена присылала ему термос с простой едой, приготовленной именно так, как ему нравилось. Теперь он полагался на милость равнодушных поваров общепита. Даже аскетизм имеет свои пределы.
Когда он шел по изогнутому коридору, то вспомнил о существовании центрального зала, который огибали эти самые коридоры,– огромного зала с куполом, который величественно и элегантно возвышался над тривиальной возней внизу. Но это видение лишь на миг отвлекло его от утренних событий и той горечи, которую они в нем вызвали, и ни в малейшей степени он не пожалел о том, чтó планировал и к чему готовился несколько минут назад.
5.9
Хотя прошло меньше пяти минут с тех пор, как он послал прислужника за своим парламентским секретарем, Махеш Капур с большим нетерпением ждал его в офисе Юридических прецедентов. Он был один, так как отправил постоянных обитателей офиса побегать за разными бумагами и книгами.
–Ах, хузур наконец прибыл в секретариат!– сказал он, увидев Абдуса Саляма.
Абдус Салям почтительно – или иронично?– сказал «адаб» испросил, что он мог бы сделать.
