–Давненько вМариинской больнице практикуете?
–Вот уж пятый год скоро минет.
–Адопрежь?
–Служил полковым лекарем наКавказской линии, да ивСевастополе довелось врачевать.
–Стало быть, впулевых ранах толк знаете?
–Богатый опыт имею, отчего иберусь утверждать опринадлежности означенной пули пистолету-револьверу системы Кольта.
–Имеете еще что сказать?– видя, что тот неторопится покидать мертвецкую, Чаров поощрилего.
–Напростыне, вкою было завернуто доставленное из«Знаменской» гостиницы тело, присутствуют несомненные следы семенной жидкости.
–Нопрошло столько времени?! Каковы основания утверждать подобное?!– оторопелый взгляд судебного следователя уткнулся влекаря.
–Весьма нехитрая процедура. Я самолично распеленывал труп, апосему обратил внимание наоный казус.
–Полагаете, это была э-э-э… та самая жидкость?
–Уверен,– эскулап энергично мотнул головой.– Разумеется, ежели рассмотреть под микроскопом, суждение мое будет выглядеть куда убедительнее. Но, поверьте, ипод обычной лупой все итак ясно.– Сэтими словами он открыл стоявший вуглу мертвецкой вместительный деревянный короб и, вручив Чарову лупу, извлек простыню. Некоторая затверделость материи вместах, им указанных, атакже вид самих пятен указывали насправедливость его вердикта.
Показания дворника, скоим Сергей побеседовал спустя час, укрепили его подозрения, что ломбардный приемщик продолжал работу надому ибрал заклады вне службы. Наего квартиру постоянно таскались сомнительные личности, аогонь уПорфирьича зачастую горел допервого часу ночи. Однако более других Чарова обрадовал околоточный, вынужденный открыть, что его родной брат, несший службу городовым наКрестовском острове, приятельствовал сТрегубовым. Посетив тамошний полицейский участок, он признал вбрате околоточного того самого городового, который дежурил вдень воскресной регаты и, прогуливаясь возле клубной дачи, стал невольным свидетелем, апотом инепосредственным участником поисков пропавшей броши княжны Долгоруковой.
–Стало быть, когда последний раз видел Трегубова, ты ему сообщил обутерянной безделице?– вытащив служивого навоздух, принялся зарасспросы Чаров.
–Было дело, ваше высокоблагородие, однакож втом вины засобой неимею, поелику многие изпублики оное происшествие, то бишь розыски броши, наблюдали.
–Никто тебя ни вчем таком невинит, я лишь спрашиваю, очем ты говорил сТрегубовым напредмет утерянной безделицы.
–Рассказал, как дело было, ився недолга. Да он, кажись, небольно ею интересовался, больше наводку налягал да селедкой, что посочнее, закусывал. Горазд он больно пожрать да выпить надармовщинку,– городовой шумно высморкался.
–Значит, ты его угощал?
–Моя очередь, куда денешься!
–Апосле, куда изволили податься?
–Опосля трактира Порфирьич ксебе заспешил, ая кжене набоковую. Штой-то меня напоследней косушке развязло.
–Ежели что еще вспомнишь, вот моя карточка. Засведения верные необижу,– бросил напрощание Чаров, всучив полтину серебром враз размякшему стражу порядка.
Обыск уже шел, когда он появился вкомнатах Журавского наПантелеймоновской улице. Извлеченная изящика письменного стола толстая тетрадь белой кожи привлекла внимание судебного следователя. Содержавшиеся вней записи представляли собой сокращенные наименования или чьи-то имена, против которых стояли даты ицифры.
«Прямо-таки гроссбух счетовода»,– сразочарованным видом хотел было закрыть тетрадку Сергей, когда, пробежав внимательным взглядом записанное засентябрь, наткнулся наследующую аббревиатуру. «Жл.Бр.Воскр. 15сентября». «Бр. может иесть та самая брошь княжны? Ведь Князь ее слямзил вдень парусных гонок, инако ввоскресенье 15сентября. Ночто тогда означает Жл.?»– недоумевал Чаров.
Вблокноте Журавского, кой он проглядел вСыскной полиции, картина была схожая. Аббревиатуры идаты. «Авот итот, кого Князь собирался встретить наНиколаевском вокзале! «Инок Тать. Ник. вок. Вт. 24сентября». «Тать этоже вор. Так их называли вовремена Грозного ицаря Алексея Михайловича. Ноздесь «Тать.» прописано сточкой, стало быть, сокращение. И, возможно, отимени Татьяна. Аежели допустить, что «Инок» это инокиня, тогда инокиня Татьяна недождалась Князя наперроне Николаевского вокзала вовторник 24сентября. Только отчего после слова «инок» точка непроставлена? Поторопливостили?»– задумчиво вздохнув, Чаров вернул блокнот полицейскому чиновнику.
Глава 7. Шерше ляфам
Коридорный несказал ничего нового, зато швейцар «Знаменской» хорошо запомнил внешний облик пожилой особы, явившейся вгостиницу сЖуравским.
–Лица белого, волосы седые из-под шляпки выбивались, нос слегка вздернут, аглаза голубые, веселые, сразу инепризнаешь, что старушка.
–Авдруг та дама ивзаправду нестарушка?– бросил наудачу судебный следователь.
–Нестарушка, да как же-с?– недоуменно протянул швейцар изадумался.– Волосы седые… да исама вся вчерном-с, авот лицо, пожалуй, нестарое, без морщин-с, гладкое. Когда дверь-то им открывал, ветерок-с вуальку слица-то ее приподнял-с, я иподметил, что нетово-с…– окончательно запуталсяон.
–Иными словами, тебе показалось, что бывшая при том господине дама нетак стара, как желала выглядеть?– ухватился заего признание Чаров.
–Пожалуй, так-с. Да ихромала-с она как-то странно,– созадаченным видом вспоминал швейцар.
–Ненатурально, чтоли?– подсказал судебный следователь.
–Точно так-с, ненатурально!
–Акак выходила та дама, неприпомнишь?
–Затрудняюсь,– растерянно покачал головою швейцар.
Вернувшись наЛитейный вприсутствие, Чаров нашел насвоем столе запечатанный красным сургучом конверт сфамильным вензелем Несвицких. То было послание князя сприглашением посетить его званый вечер наНиколаевской набережной, накотором он намеревался объявить освоей помолвке. «Васенька Долгоруков сженой имадемуазель Варвара непременно будут. Так что приезжай, любезный Серж, непрогадаешь».
Вназначенный час Чаров появился уНесвицкого ибыл немедленно представлен невесте князя иее матушке-баронессе, известной красавице ушедшего царствования ихозяйке светских тайн нынешнего. Несвицкий непожалел денег ирасстарался наславу. Его просторная барская квартира была убрана попарижской моде, спомпезностью ишиком салонов Второй империи. Цветы, врасставленных поуглам корзинах, дополняли свисавшие спотолка гирлянды. Огромное, вовсю стену зеркало, установленное впарадной гостиной, отражало хрустальный перелив горевших сотнями свечей люстр, скоторыми соперничал блеск бриллиантов дамских туалетов иорденских звезд мундиров. Приглашенные официанты из«Золотого якоря» усердно потчевали гостей ледяным шампанским ифруктами, чудесные мелодии разносились позалу, где составившие квартет музыканты услаждали великосветскую публику темами из«Орфея» и«Парижской жизни».
