–Ваше высокопревосходительство предполагает…– остановился внерешительности Чаров, силясь угадать, какую роль граф уготовил атаману.
–Железная дорога Полякова проходит поземлям войска Донского,– нестал дожидаться прозрения Сергея Шувалов.– Ежели Александр Львович подсобит, концессию доРостова Поляков непременно получит.
–Замечательная идея, ваше высокопревосходительство. Могули я намекнуть оней нашему протеже?
–Дождемся ответа генерала Потапова,– уклончиво отвечал шеф жандармов, отпуская молодого человека.
Вечером прибыл сдокладом Шнырь.
–Известный учитель Закона Божия при Андреевском приходском училище, господин Нечаев, задержанный поделу устроителей дачных фейерверков иотпущенный распоряжением его высокопревосходительства,
21 напрошлой неделе прибыл встолицу изположенного ему отпуску,– подчеркнуто официально аттестовал «заслуги» наблюдаемого филер.
–Оный Нечаев заподозрен внигилизме, аэто поважнее фейерверков напленэре будет. Ичтоон?
–Переводится своим начальством нановое место учительства поСергиевскому приходу исейчас манатки собирает. Хотя чего их собирать. Добра ненажил, вещей наодин узелок дай бог наберется, остатнее– книги всякие.
–Стало быть, тот краткий арест неповредил его службе?
–Значитца, неповредил, ваше высокоблагородие. Дворник тамошний сказывал, что как изотпуску прибыл, все дома да дома, наулицу неногой, только влавку да кухмистерскую. Фейерверки, вдругорядь, похоже, незачинает, однакож…– замялся агент.
–Говори, что науме, нестесняйся!
–Покамест незачинает,– созначением бросил Шнырь.– Канитель сустройством оных фейерверков ему понадобилась, дабы порох сОхтинского завода достать да бомбу изготовить.
–Опасный он субъект, неблагонадежный. Хорошо, что ты сегодня возле дома его потерся исдворником словом перемолвился. Асчего ты овещах его подобное суждение имеешь?
–Дык я нетокмо возле дома, ноивквартиру евонную нос сунул,– спобедным видом сообщил Шнырь ипод недоуменным взглядом Чарова пустился вобъяснения.– Нечаев, ушедши был, аквартиру наключ незапер, хотя завсегда дверь открытой неоставляет. Вестимо, торопился больно. Ну, я дворнику сказал зреть учителя и, как он возвертаться зачнет, дать знак мне. Опосля чего вквартиру евонную изашел.
–Нуи…?!
–Ежели напредмет книг, кои я унего видал, великие сумнения имею, что оный господин службу свою исправлять как должно соизволит. Ввозмутители общественного спокойствия, вот куда он метит.
–Отчего так полагаешь?
–Сочинения господ Прудона, Бакунина ивисельника Чернышевского его ум занимают, авовсе непреподавание Закона Божия деткам малым. Особливо меня всумнение ввел открыто лежавший настоле унего вкабинете запрещенный роман «Что делать?», изданный отдельной книжкой опосля того, как тома «Современника», вкоих роман тот поносный печатали, полиция конфисковала,– неподдельное возмущение клокотало внем.
–Преступник Чернышевский вАлександровском заводе каторгу отбывает, аего богомерзкий пасквиль встолицах умы молодежи смущает,– поддержал Шныря судебный следователь.– Однакож взапрещенной литературе, как я посмотрю, ты толк понимаешь исудишь весьма изрядно!
–Засиделся я вфилерах, ваше высокоблагородие. Желаю всекретные агенты выйти, посему учусь, когда время позволяет. Грамоте, бог дал, обучился, акниги надобные мне господин Мерзликин дает.
–Молодец! Всей душой одобряю,– ввосхищении воскликнул Чаров.
«АНечаев, значит, наповышение пошел,– вспомнив последний тет-а-тет сШуваловым, протянул Сергей иотпустил Шныря вдовольно смятенных чувствах.
Информация филера изменила направление мыслей судебного следователя. «Коли он читает „Что делать?“ вотдельном томе, стало быть, получил его иззаграницы». Чаров знал, что роман Чернышевского печатали русские эмигранты вЖеневе, азатем понелегальным каналам тираж доставлялся вимперию. «Или уНечаева установились контакты сженевскими пропагандистами, аможет исамим Герценом, или он приобрел роман уздешних нигилистов. Впрочем, неэто главное. Важно, что он сей момент делает, авозможная его переписка сГерценом…– скривился судебный следователь.– Оный субъект едвали интересен белоперчаточному гуру, хотя уГерцена ноне невеликий выбор информаторов, чай, иНечаев сгодится»,– каламбур позабавил Чарова, идовольная ухмылка расплылась наего лице.
Глава 9. Треволнения оценщика
Появившись всуде после обеда, Сергей засел заскопившимися бумагами инеразгибал спины досамого вечера. Дома его обрадовал слуга Прохор, объявив стаинственной миной, что его ожидает посетитель посекретному делу особой важности.
–Ба-а-а! Авот ипропавший Трегубов объявился!– пробежав глазами записку, кою протянул городовой, радостно воскликнул судебный следователь.– Стало быть, втрактир тебя приглашает господин оценщик.
–Чему быть, того неминовать. Порфирьевича очередь наступила, выше высокоблагородие,– неловко переминаясь сноги наногу, молвил служивый.
–Вот что, Филимон,– изволил обратиться кгостю поимени Чаров, когда они прошли вкабинет.– Да ты нестой, чай, находился уже,– усаживаясь надиван, кивнул настул коллежский асессор.– Про весточку, тобою отнего полученную, покамест никому,– приложил он кгубам палец.– Даже братцу своему околоточному, неговоря уже обучастковом начальстве.
–Нешто я неразумею, ваше высокоблагородие. Дело-то наиделикатнейшее,– имея ввиду обстоятельства утери броши ивтайне надеясь наблагодарность судебного следователя, аесли бог даст, то иповышение послужбе, сревностным воодушевлением провозгласил Филимон.
–Превосходно, что разумеешь. Атеперь слушай меня внимательно,– напустив налицо прокурорской значительности, Чаров приступил кобъяснению предстоящей диспозиции.
После ухода вдохновленного целковым городового, который тот получил, поуверению Сергея, исключительно напредставительские расходы, он отужинал чем бог послал иотправился спать, ибо важная работа предстояла сутра.
Втот день, когда он посещал вломбарде Трегубова ивыпытывал утого правду осданной Князем броши, Порфирьич потерял сон ипокой. Сопоставив вопросы следователя срассказом подвыпившего Филимона, оценщик понял, что вляпался вдурную историю, ирешил найти Журавского. Расспросив кое-кого изсвоих постоянных клиентов, он узнал онасильственной смерти Князя иненашутку перепугался. Перспектива разделить его участь невходила впланы Трегубова, и, сказавшись больным для ломбардного начальства, он подался вбега. Когдаже подошло время дружеской посиделки сФилимоном, первая паника улеглась, ион подумал, что манкировать свиданием счином полиции, да еще всвою очередь угощать, будет некрасиво.
«Черкану-ка я ему записульку, что так, мол, итак, нотрактир наш застолько лет мне наскучил, апосему приглашаю тебя, любезный Филимон, вресторан Давыдова науглу Кузнечного иВладимирской площади внаш обычный обеденный час». Порфирьичу нераз доводилось бывать в«Капернауме»
22, ипублика «Давыдки»– студенты, журналисты да известные литераторы– опасности для него нетаила. После долгих сомнений Трегубов решился там свидеться сприятелем ивновь расспросить ослучившемся нарегате происшествии.
