Глава 18. Алиби пана Станислава
Поскольку предварительное следствие полинии Окружного суда вел Чаров, координируя работу чиновника Сыскной полиции, он подумал, что будет лучше, если тот первым допросит Ржевуцкого. «Ауж потом подключусь я»,– отправился наБольшую Морскую судебный следователь.
–Значит, без лишних предисловий спросить поляка, что он делал вдень убийства Князя, анасчет главной подозреваемой, всмысле, его супруги, неговорить вовсе?
–Именно так, господин Блок. Имя его жены недолжно никоим образом всплывать вовремя вашей беседы. Допрос Ржевуцкой проведем позднее, сейчас невремя,– Чаров нестал распространяться о«политических» претензиях кпольской чете исвязанных сними видах хозяина Белого кабинета.– Меня интересует, какое впечатление произведет нанего ваш вопрос. Причем даже более, чем то, что он скажет вответ.
–Стало быть, желаете присутствовать надопросе?
–Только незримо,– он выразительно кивнул натяжелый бархат портьеры.
–Здесь вам будет непокойно, господин коллежский асессор. Для подобных надобностей унас имеется особенный кабинетец, где можно наблюдать допрашиваемого скомфортом ибез риска себя обнаружить,– сэтими словами Блок подошел кустроенному встене книжному шкафу иотворил створки. Небольшая комнатка содиноким стулом посредине открылась взору Сергея.– Стул поставим против дверцы фальшивого шкапа, ичерез отверстия вкнижных корешках, здесь приклеенных, будете наблюдать допрашиваемого. Кстати, мы его увековечим. Скоро придет фотограф исделает дагерротип Ржевуцкого.
–Превосходно, господин Блок,– заняв стул, Чаров примерился кпотайным глазкам.– Только усадите его точно лицом кшкапу. Мне нужно видеть физиономию поляка, когда вы объявите осмерти Журавского иобстоятельствах обнаружения его тела. Заключение врача изМариинской больницы присовокупите ипро найденный ремингтон под ковром спальни незабудьте,– касаясь пальцами книжных корешков иубеждаясь, что они настоящие, пояснял судебный следователь.
–Стало быть, факт половой близости сподозрительной старушкой тоже упомянуть?
–Всенепременно, господин Блок! Причем подчеркните особо, что оную хромоногую дамочку свуалькой вы задействительную старушку, да впридачу калечную, принимать решительно отказываетесь.
–Тогда ипортрет ее вами начертанный ему показать?
–Спортретом повременим, хотя…– Чаров задумался.– Пусть увас вбумагах али вином каком месте навиду находиться будет, дабы он его приметил, новы сами опортрете– молчок.
–Однакож, коли он рисунок увидит, может спросить, ктоэто.
–Обскажете, как дело было, ився недолга. Изображенная нарисунке дама была при Журавском в«Знаменской» гостинице вдень его убийства, швейцар ее хорошо запомнил, испомощью художника, кой для подобных надобностей увас вполиции завсегда имеется, получили ее портрет.
–Ловко!– восхищенно бросил полицейский чиновник.
–Ивот еще что,– Сергей поднялся состула и, водрузив его напрежнее место, вернулся через фальшивый шкаф вкабинет.– Надо дать ему понять, что вам известно нечто оего племяннике-студенте.
–Том самом, кто был арестован вместе сНечаевым вмае ипровел пару деньков унас варестантской?
–Совершенно верно, его фамилия Лиховцев. Спросите Ржевуцкого, незамечалли он каких странностей вповедении племянника. Вероятно, он изобразит непонимание, авы сделайтесь для него вту минуту неполицейским чиновником, азаинтересованным частным лицом, эдаким доброжелателем, ежели угодно. Объявите ему по-дружески, дескать, вам известно, что студент взят назаметку политической полицией илюбое новое подозрение наего счет может записать юношу вчисло неблагонадежных, что неизбежно отразится набудущности молодого человека ипоставит под сомнение его пребывание вИмператорском университете.
–Разумеется, я все так исделаю, господин судебный следователь, однако оные вопросы сподручнее вам самолично обсудить сдопрашиваемым.
–Кабы мне выйти извашего тайного кабинета вкоридор, апосле преспокойно зайти инепринужденно вступить вбеседу…
–Ксожалению, дверь вкоридор непредусмотрена, попричине секретности оного кабинета.
–Втаком разе, успеется, допрошу его позже, иможет быть вместе сРжевуцкой. Да, узнайте уполяка, приезжалли кним вВаршаву Лиховцев, иколи приезжал, куда далее проследовал. И, наконец, последнее. Согласно отчету агентов наружного наблюдения Ржевуцкий привез изБелокаменной некий поместительный футляр темной кожи. Спросите его онем.
–Нотогда он удостоверится, что заним следят!
–Незаним, азаего племянником-студентом. Ржевуцкий прибыл споезда наизвозчике соным футляром вдом, где квартируют Лиховцевы. Апосему наблюдающие застудентом агенты обратили внимание наего приезд ибывший при нем багаж. Футляр бросается вглаза, так что неудивительно, что он запомнился филерам.
Издопроса пана Станислава, который Чаров вовсех деталях наблюдал изсвоего укрытия, он сделал вывод, что тот непричастен кубийству Князя. «Или он артист первостатейный иодновременно законченный негодяй имерзавец, или я никудышный физиогномист, хотя дагерротипный портрет свой он позволил сделать сбольшой неохотой. Лишь уверение Блока, что таков порядок, заставило его подчиниться»,– размышлял подороге наГалерную улицу судебный следователь. Известие, что Журавский убит, было явно вновизну Ржевуцкому, иСергею показалось, что тот даже вздрогнул, когда Блок сообщил оего смерти. Пикантно-постельные детали обнаружения трупа Князя, приправленные заключением лекаря изМариинской больницы, Ржевуцкий слушал вполуха и, казалось, необратил наних должного внимания. Смерть Журавского опечалила его куда более.
«Очевидно, слухи обубийстве в„Знаменской“ гостинице, широко циркулирующие постолице, обошли его стороной, аежели нет, он никак несвязывал личность убитого марвихера покличке Князь сосвоим знакомым Журавским. Аплемянничка своего аки лев защищал! Напрочь отмел измышления господина Блока напредмет политической неблагонадежности студента. Зато про поездку семейства Лиховцевых вЕвропу обстоятельно обсказал. Стало быть, они нетолько Варшаву, ноиВсемирную выставку вПариже посетили, аобратной дорогой наводах вБаден-Бадене побывали».
Что касается засунутого между бумагами портрета, Блок разыграл настоящий спектакль, достойный подмостков провинциального театра, правда, при этом вышел зарамки инструкции Чарова. Когда разговор затронул тему политической благонадежности студента Лиховцева, полицейский чиновник начал оживленно жестикулировать иневзначай задел рукой стопку бумаг, коя водночасье разлетелась постолу, ипортрет жены предстал взору Ржевуцкого.
–Прошу простить мою неловкость,– ссожалением воскликнул Блок, став суетливо собирать бумаги искладывать их обратно встопку.
Поляк понимающе кивнул иотвернулся, делая вид, что содержимое стопки его мало интересует. НоЧаров явственно видел, что тот узнал изображенную напортрете женщину изаметно обеспокоился. Итут Блок поддал жару. Взяв рисунок, он пристально посмотрел нанего и, указывая наизображение пальцем, печально изрек:
