Глава 28. Раут вНовознаменке
Как хороши, как свежи былирозы
Вмоем саду! Как взор прельщалимой!
Как я молил весенние морозы
Нетрогать их холодную рукой!
Прослушав заявленную арию Орфея, очарованная публика попросила Лавровскую спеть романсы настихи Ивана Мятлева– поэта пушкинской поры иотца нынешнего хозяина исторической усадьбы, известного мецената Владимира Мятлева. Чудесный голос юной певицы лился иззалы под виртуозный аккомпанемент Чайковского, занявшего место зароялем. Переложить стихи Мятлева намузыку композитору раньше неслучалось, и, уступая желаниям публики, он гениально импровизировал. Чаров так заслушался необычайной красотой голоса певицы иблестящей импровизацией Чайковского, что несразу увидал сидевших против него баронессы Лундберг сдочерью ибудущим зятем. Когда смолкли последние аккорды, сиявший счастьем Несвицкий сообщил, что его отметили напараде.
–Его величество король эллинов передал мне свое восхищение, мон шер,– подвел он приятеля кмилостиво взиравшим нанего дамам.
–Как чудесно, что вам удалось залучить несравненную госпожу Лавровскую, месьё Чаров,– протянула для поцелуя ручку баронесса, авслед заматерью ее некрасивая дочь.
–Ежелибы недядюшкины хлопоты, авозможно, иее императорского высочества, едвали бы концерт состоялся,– нестал присваивать чужие лавры Сергей.
–Колибы ты неубедил дядюшку, онбы неубедил Елену Павловну, ауж великая княгиня саму госпожу Лавровскую,– под снисходительную улыбку без пяти минут тещи вывел незамысловатую цепочку Несвицкий.
–Авот иего высокопревосходительство, легок напомине,– указывая веером наВалуева, произнесла баронесса икивнула заметившему ее министру.– Однакож скем это он?– навела лорнет наокружавших его особ Матильда.
–Канцлер Горчаков, госпожа Акинфиева итайный советник Тютчев,– перечислил имена спутников министра внутренних дел судебный следователь.
–Опять эта несносная мадам! Ей отказали при Дворе, так она продолжает интриговать ивертит канцлером как юбкой, пользуясь всякой возможностью напомнить освоем существовании свету. Акнязь-то, каков! Вего-то годы!– намекнула напочти семидесятилетний возраст Горчакова баронесса, инастроение унее явно испортилось.
–Главное, чтобы увлечение канцлера невредило вотправлении его обязанностей, маман,– глотнув лимонаду, подала голос досих пор молчавшая невеста Несвицкого.
–Увлечение?! Разве подобную непозволительную связь прилично назвать увлечением?! Это форменный разврат, дочь моя, ктомуже происходящий наглазах порядочных людей, принужденных одной милостью канцлера его наблюдать,– энергично обмахивалась веером Матильда.
–Известный поклонник женской красоты, ее знаток ипевец, тайный советник Тютчев положил кногам госпожи Акинфиевой свою божественную лиру,– Чаров решил поддать жару инапомнить остихах поэта, ей посвященных.
–Такойже старый греховодник, что икнязь. Прижил настороне детей, кои запросто навещали вСмольном институте своих единокровных сестер. Каково было девочкам изхороших семей иих достойным родителям? Непонимаю, начто смотрела мадам Леонтьева
59.
–Эдак можно весьма далёко зайти, мадам,– слышавший последнюю реплику баронессы, сделаной укоризной заметил присоединившийся ких кружку Валуев.
–Ауж дальше, Петр Александрович, некуда,– щеки женщины раскраснелись, аноздри ее породистого, идеально правильной формы римского носа раздувались отгнева.– Ноодним его произведением я неперестаю восхищаться,– неожиданно поменяла тему баронесса.
–Так какие стихи нашего Вергилия вы разумели, мадам?
–Это вовсе нестихи, Петр Александрович, азаконная дочь тайного советника Анна Федоровна, бывшая фрейлина императрицы,– акцентировала прилагательные «законная» и«бывшая» баронесса.
–Анна Федоровна замужем и, кажется, счастлива сгосподином Аксаковым,– возразил министр, предваряя предстоящие инсинуации Матильды.
–Я желаю ей счастья вбраке итолько ободном сожалею, что ее непредвзятые ичестные глаза, коими она глядит намир, уже непослужат государыне инеоткроют ей всей правды.
–Это вы точно подметили, мадам. Какойбы резкой ни бывала всвоих суждениях госпожа… Аксакова, она неизменно оставалась оказывалась справедливой искренней имогла непобояться довести слово правды идогосударей. Да продлит бог счастливое царствование Александра Николаевича,– Валуев бросил одобрительный взгляд наплемянника, итот понял, что дядюшке известны подробности давешних событий наМарсовом поле.
–Совершенно свами согласна, Петр Александрович. Анютины глазки государя теперь нескажут истины, вкой так нуждаются монархи. Полагаю, она нестеснялась говорить ио«достоинствах» Акинфиевой. Та прознала обтом, ивлиянием князя Горчакова Тютчеву удалили.
–Ноона вышла замуж, мадам, инемогла оставаться фрейлиной,– удивился Несвицкий, допив шампанское, и, ставя пустой фужер наподнос официанту, взял взамен полный удругого, тотчас подскочившего.
–Потому ивышла, что немогла,– горько усмехнулась влицо будущему зятю Матильда.– Одна надежда наскорый приезд иззаграницы августейшей матушки герцога. Она положит конец интригам Акинфиевой испасет сына отнепоправимой ошибки. Канцлерже стар, иему нечего терять. Ежели она посердцу князю, пусть себе женится, исказке конец.
–Насколько я слышал, мадам Акинфиева пока что замужем идуховная консистория недаст ей разводу…
–Ах, оставьте, князь, Акинфиеву, лучше послушаем госпожу Лавровскую, она, кажется, возвратилась петь,– сгримасой досады прервала будущего зятя баронесса Лундберг, указывая напоявление взале певицы всопровождении Чайковского ихозяина вечера Вольдемара Мятлева.
«Однакож как я ошибался всвоих предположениях обукраденной укняжны нарегате броши. Слова Матильды полностью опровергают их, ая, болван, воздвиг невероятный замок наголом песку да вус себе недул»,– вполуха слушал волшебное пение Чаров иуже немог наслаждатьсяим.
«Аведь Журавский вдень своей гибели приезжал наГалерную улицу сПоварского переулка, как показал отвозивший его извозчик»,– вспомнил донесение Шныря судебный следователь, иперед глазами тотчас всплыла записная книжка белой кожи, найденная при обыске наквартире Князя. Влевом столбце шли сокращенные обозначения чьих-то имен, авправом– числа идаты. «Аведь „Жл. Бр.“ может означать „Желатин. Брошь“. Жаль только проставленную справа дату неупомнил. Стало быть, Князь Желатину брошь Долгоруковой отдал?»– размышлял опроживавшем наПоварском переулке ювелире Чаров, иголос Лавровской стал явственнее доходить доего ушей.
Сборы благотворительного концерта превзошли самые оптимистичные ожидания устроителей. Посетивший раут железнодорожный магнат Поляков пожертвовал весьма значительную сумму, коя вместе свкладом лесопромышленника Кларка составила три четверти отвсего сбора вечера. Ухватившись замысль расспросить ювелира, Чаров отдал свой скромный взнос и, поболтав сконцессионером, который любезно представил его лесопромышленнику, приметил Васеньку Долгорукова ссупругой инеизменно их сопровождавшую Варвару Шебеко, оживленно беседовавших сотцом Варсонофием инеизвестной ему особой вмонашеском платье.
