—Не может быть.— Сабина доставала вещи одну за другой.— Этого просто не может быть.— Поднимала каждую, разворачивала и, обозрев эти пятна Роршаха, отбрасывала в сторону.— Перепортили. Все перепортили. Наверное, эта дрянь протекла.
—Какая дрянь?— спросил я.
—Я велела ему упаковать ее отдельно,— сказала Сабина Эдит.
—Я здесь ни при чем.— Уолт поднялся с пола.— Не я собирал чемоданы.
—Я же просила тебя, аккуратнее, когда ты убирал чемоданы в багажник, а ты их, наверное, швырнул кое-как… и на въезде в Джерси угодил колесом в яму…
Сабина взяла в руки обтягивающее черное платье на бретелях, и оно развернулось, точно старинный свиток — слушайте, слушайте манифест короля!— выпал пластмассовый тюбик, я подобрал его с пола, поднес к глазам — резкий химический запах — и прочел этикету: «Аккуратнее… тоньше… уменьшает шишку… наносить на поверхность, не мазать в носу…»
—Ради бога, прости, Джуди,— сказала Сабина.— Твоя мать попросила меня купить этот дурацкий крем для носа. Я выбирала тебе наряды, позвонила твоей матери узнать размер, и она попросила меня заодно захватить этот дурацкий специальный крем в этой дурацкой специальной аптеке в самом конце Чайна-тауна, между мостами.
—Мама, ты им рассказала?— вскрикнула Джуди.
—Нет.
—Тогда как они узнали, если ты им не говорила?
—Только это была не аптека, а лавка лекарственных трав,— поправил Уолт.— В витрине лежали жабы и черепахи.
—Мама, как ты могла?
—Пригляделся — а это просто шкуры и панцири. Ни жаб, ни черепах в них не осталось. Экая дрянь. Тебя туда отправили друзья? Точнее, отправили нас. Я тебе вот что скажу: если бы мои друзья отправили меня в такое место, я с ними вмиг раздружился бы.
—Мама, я не могу в это поверить. Зачем?
—Твоя мама сказала нам, что тебе не нравится твой нос и ты уговариваешь родителей оплатить тебе операцию.
—Правда?
—Она сказала, ты храпишь и тебе трудно дышать.
—Невероятно.
—Трудно дышать, синусит, вдобавок из-за него болит голова. И почти не чувствуешь запахи.
—Может, оно и к лучшему,— вмешался я,— потому что пахнет эта мерзость отвратительно.
Джуди пропустила мои слова мимо ушей и обрушилась на Эдит:
—Я тебе больше вообще никогда ничего не скажу!
—Джудит Лия Блум,— ласково, хоть и с дрожью в голосе проговорила Эдит,— ты попросила меня купить тебе этот крем, его продают только в городе, вот я и попросила твоих бабушку с дедушкой его привезти. Как я могла не сказать им, для чего он? Как я могла не сказать им, для кого он? Или надо было сказать им, что это мне понадобился лосьон для уменьшения носа? Или надо было сказать им, что он понадобился твоему отцу?
—Не мне учить тебя врать, мам.
—А мне приходится напоминать тебе сказать спасибо — разве нет? Разве ты не скажешь спасибо? Оме и Опе. Это снадобье для избавления от носа стоило очень дорого.
—Все дешевле, чем операция,— вставила Сабина.
—Которой ей не видать, пока она живет под моей крышей,— вмешался я.
К сожалению, то была моя клятва, и едва она сорвалась с губ, как Джуди ринулась в коридор, убежала в свою комнату и захлопнула дверь.
—Эта операция жуть, просто жуть,— эхом вступился за меня Уолт.— Попомни мое слово, Эдит. Женщин уверяют, будто от операции по уменьшению носа никакого вреда, а потом они не могут иметь детей.
—Хватит, пап. На возможность иметь детей операция на носу никак не влияет.
—Ты удивишься, Эдит. Ты очень удивишься. А от этих кремов наверняка бывает рак. Никакой от них пользы, только рак носа.
—Мне кто-нибудь поможет?— спросила Сабина.
Она раскладывала на ковре испачканную одежду, оценивая ущерб.
—Как бы он ни действовал на нос, на другие вещи он явно не действует,— заметил я.
—Рубен,— сказала Эдит.
—А что?— спросил Уолт.— Он прав… Руб прав… Если крем действует, то почему только на нос? Если он действует, почему не уменьшилась одежда? Почему чемодан не похож на чемодан гнома из страны Оз? Или мы купили одежду великанских размеров и сложили ее в великанский чемодан для этого, как его бишь? Кинг-Конга?
—Папа, пожалуйста.
—Покупайте кремы для уменьшения носа, действуют как волшебные бобы
[50]! Ловкость рук — и никакого мошенства!
И Уолт пукнул.
—Свинья!— крикнула Эдит, с топотом выбежала из комнаты и молитвенно застыла у запертой двери Джуди.
Сабина проводила ее взглядом и вновь принялась перебирать испорченную одежду — то возьмется за верхнюю, то за нижнюю часть костюма, расправляет их, попутно размазывая твердеющую вязкую жижу по рукам и лицу; мне вдруг подумалось, что если это чудодейственное средство действует хоть немножечко, то вся эта сцена, развернувшаяся перед моими глазами, все эти чужаки, вторгшиеся в наш домашний спектакль, вот-вот съежатся и исчезнут.
—Что встали?— прикрикнула на нас Сабина.— Вытирайте крем, пока не засох.
Я осознал, что по-прежнему держу полотенце Уолта, бросил ему это полотенце, как шорт-стоп
[51]— мяч, чисто Пи Ви Риз
[52], а сам пошел вниз за новыми, тряпичными и бумажными, и лишь на площадке учуял гарь. Я помчался на кухню, вонь сливок мешалась с вонью мяса, запах горелой грудинки бил в нос.
5
УВАЖАЕМЫЙ ДОКТОР ПРОФЕССОР Рубен Блум, PhD. [Так начиналось истрепанное письмо заграничных размеров, незадолго до Дня благодарения очутившееся в моем почтовом ящике.]
Меня зовут Перец Левави, я преподаю ассириологию, индоиранистику, индоевропейскую лингвистику и филологию в Еврейском университете Иерусалима.
Прошу прощения за это письмо. Я сомневался, стоит ли вам писать, и мысленно спорил с собой, даже когда обнаружил, что уселся за стол и заправил ручку; наверняка я буду спорить с собой, отправлять ли исписанные листы, и после того, как уберу их в конверт, напишу адрес, заклею конверт и отстою на почте очередь за нужными марками. Сам не знаю, верю ли я во внутреннего демона à la mode
[53], именуемого «бессознательным», хоть его существование мне представляется неизмеримо более вероятным, чем существование Асмодея, Велиара или, если уж на то пошло, Сатаны, ангела, отпавшего от Бога из-за того, что Он не взял его в штат. Быть может, на меня влияют все перечисленные. Быть может, я сам во всем виноват. Решать вам — и вашим ангелам.
