Когда я в последний раз видел семейство Нетаньяху, Циля окутывала бедра Джонатана своей дубленкой, точно гигантской набедренной повязкой, отбиваясь от попыток мужа отдать ей свою дубленку, они пререкались между собою и спорили с копами, Бенджамин отошел поглазеть на подъехавшую пожарную машину.
По бронксообразной дорожке я вернулся к машине, достал из «форда» лопату и, опираясь на ее рукоятку, точно на посох, пробрался сквозь пробку: машина скорой, машина охраны кампуса, машина отделения окружного шерифа.
Окно переднего пассажирского сиденья было открыто, через него передали Идо — во сне он сосал большой палец — работнику скорой, тот понес его родителям на вытянутых руках, точно испачканный сверток.
Я заглянул в окно, увидел доктора Морса, он жестом предложил мне сесть на заднее сиденье, как зверю в передвижную клетку, теплую и вонючую.
—Ну и вечер,— сказал я.
Доктор Морс крякнул.
Шериф — его лицо мне так и не удалось разглядеть, не считая белесых усов, таких длинных, что их кончики было видно со спины,— вел машину плавно и хранил молчание.
Я держал лопату, чтобы не прыгала по салону.
На Колледж-драйв шериф затормозил, доктор Морс вылез из машины.
—Спасибо вам за все, шериф,— и мне:— До завтра, Руб. День выдался насыщенный.
Он ушел, шериф поехал дальше.
—Я могу дойти от Гамильтон.
—Я отвезу вас домой.
—Это необязательно.
—Я знаю, что необязательно. Но я не спрашиваю вас, а говорю. Я отвезу вас домой. Я не хочу, чтобы в такую погоду кто-то расхаживал по улицам, даже если для этого мне придется поработать такси.
—Вы очень любезны, мистер…
—Шериф.
—Шериф… надо свернуть вон туда…
—Я знаю, где вы живете, профессор Блум.
Я откинулся на спинку сиденья, прижимая лопату к бугорку посредине пола, и уставился в зарешеченное окно: снеговики во дворах под покровом своей стихии, дома без света, где дремлют мои соседи.
Шериф свернул на Эвергрин и остановился перед моим домом.
—Благодарю вас.
—Благодарите себя. Благодарите налогоплательщиков.
Я попытался вылезти, но не смог. Мне очень хотелось сменить этот душный острог на тот, что за лужайкой, мой дом наверняка полнился воплями моей обнаженной дочери с синяком на носу. Но на задних дверях полицейской машины не было ручек.
—Что за адский вечер,— сказал шериф.— Что за дикий народ. Извините, профессор Блум. Но что за дикий народ.
Шериф вздохнул, вышел из машины, вызволил меня, и я вылез на тротуар с моим пастушьим посохом — лопатой.
—Спасибо, шериф, а насчет народа вы совершенно правы. Насчет родителей этих мальчиков. Кстати, они турки.
Я направился к дому.
Но входная дверь была заперта, а ключей у меня не нашлось, так что я постучал и, дожидаясь, пока Эдит впустит меня, махал лопатой шерифу и бормотал: «Турки… что вы хотите? Сборище чокнутых турок…»
Действующие лица и еще одно действующее лицо
Через четыре года после вечера, о котором рассказано выше, останки Зеэва Жаботинского с кладбища на Лонг-Айленде перевезли в Израиль и перезахоронили близ могилы Теодора Герцля на горе Герцля в Иерусалиме. Пышность и обстоятельства церемонии достойно прикрыли тот факт, что, по сути, это унижение, посмертное оскорбление: Бен-Гурион и израильское общество в конце концов осознали — решение государства перезахоронить Жаботинского рядом с могилой его соперника, на холме имени его соперника, пятнает честь и наследие покойного куда больше, нежели давний отказ британских властей похоронить его в краях, о которых он тосковал.
В том же 1964 году 18-летний Джонатан (Йонатан) Нетаньяху вернулся в Израиль и пошел служить в воздушно-десантные части ЦАХАЛа. Он отважно сражался в Шестидневной войне и Войне Судного дня, дослужился до командира элитарного подразделения по борьбе с терроризмом «Сайерет Маткаль» (специальное подразделение Управления разведки Генерального штаба Армии обороны Израиля); позже в нем служили и младшие братья Нетаньяху. 27 июня 1976 года из Тель-Авива в Париж вылетел рейс №139 компании Air France; на промежуточной остановке в Афинах вместе с новыми пассажирами на борт самолета взошли четверо боевиков — двое из Народного фронта освобождения Палестины и двое из Революционных ячеек — западногерманской леворадикальной организации. Вскоре после вылета из Афин четверо террористов захватили самолет, направили его для дозаправки в Бенгази (Ливия), после чего приказали лететь в Энтеббе, город в Уганде — по иронии судьбы, именно эту страну британцы изначально предлагали для создания еврейского государства (тогда она еще называлась Британской Восточной Африкой). В аэропорту Энтеббе пассажиров рейса — всего 241 человек — согнали в главный зал ожидания старого терминала. Евреев отделили от неевреев, последним разрешили вернуться во Францию, а первых вместе с экипажем оставили в заложниках и потребовали выкуп. Террористы обещали отпустить заложников в обмен на пять миллионов долларов США и свободу для 53 палестинских и пропалестинских боевиков, содержавшихся в израильских тюрьмах, а также в тюрьмах Западной Германии, Кении, Франции и Швейцарии — в эту клику входили пособники «Фракции Красной армии», они же «группа Баадера-Майнхоф», и Кодзо Окамото, гражданин Японии, в 1972 году под знаменем Народного фронта освобождения Палестины убивший 23 человека в аэропорту Лода. Террористы пригрозили убить заложников, если требования не будут выполнены. Пока израильское правительство обдумывало план действий, к террористам в аэропорту Энтеббе по приказу президента Иди Амина присоединились военные Уганды. 4 июля 1976 года, в день, когда Америка праздновала двести лет со дня основания, подразделения израильского спецназа штурмовали аэропорт Энтеббе, захватив врасплох террористов и местных военных, и освободили заложников, потеряв одного бойца: погиб Йонатан Нетаньяху, «Йони», красивый курчавый 30-летний командир подразделения; многочисленные книги и телефильмы сделали из него национального героя, известный всему миру символ отваги израильских солдат, этот образ сыграл решающую роль в карьере его братьев и семейной политической мифологии.
Бенджамин (Биньямин) Нетаньяху долгое время жил между Израилем и Соединенными Штатами, отслужил в армии («Сайерет Маткаль»), получил высшее образование (МТИ и Гарвард), работал в частных компаниях (Boston Consulting Group), был послом Израиля в ООН (1984–1988) и наконец объявил, что окончательно возвращается в родную страну, вступает в партию «Ликуд» и надеется в дальнейшем занять высокий пост. Его политика в те годы целиком основывалась на оппозиции премьер-министру Ицхаку Рабину: Нетаньяху не одобрял стремления Рабина пойти на территориальные уступки палестинцам, в соответствии с Cоглашениями в Осло (1993–1995) эвакуировав еврейских переселенцев с Западного берега. Нетаньяху произносил речи о том, что правительство Рабина «далеко от еврейской традиции […] и еврейских ценностей»; на этих же митингах публике демонстрировали чучело Рабина в нацистской форме, а однажды устроили пародийные похороны Рабина, причем гробоносцы читали кадиш. И хотя спецслужбы Израиля предупреждали Нетаньяху: жизни Рабина угрожает нешуточная опасность, он не соизволил осадить своих сторонников. 4 ноября 1995 года Рабина застрелил Игаль Амир, религиозный еврей, посещавший митинги Нетаньяху: Амир сослался на учение раввинов, разрешающих отнять жизнь одного еврея, дабы спасти жизни многих евреев, следовательно, с точки зрения религии такое убийство дело не просто благое, но и необходимое. В 1996 году на фоне терактов палестинцев и усиливающей неопределенности, окружившей судьбу поселений при преемнике Рабина, Шимоне Пересе, партия «Ликуд» получила большинство голосов, и Нетаньяху стал премьер-министром — самым молодым в истории Израиля и первым, родившимся на его территории. В дальнейшем Нетаньяху проигрывал выборы Бараку, Шарону и Ольмерту — на это десятилетие пришлась кровавая Вторая интифада — и вновь стал премьер-министром лишь в 2009-м, в 2013-м и 2015-м был переизбран, а в 2019-м — после обвинения в преступлениях, среди которых было взяточничество и мошенничество, и после ряда выборов, не принесших желаемого результата в виде парламентского большинства (Нетаньяху при этом остался действующим премьер-министром),— стал первым главой государства Израиль, занимавшим этот пост столь долгий срок. Сторонники называют его «Биби, мелех Исраэль», Биби, царь Израиля. Его правление, отмеченное возведением стен, строительством поселений и нормализацией оккупации и государственного насилия по отношению к палестинцам, символизирует окончательную победу прежде презираемой ревизионистской идеологии, которую пропагандировал его отец.
