—Пойдем, касатик!— потащила его за рукав Клавдия Егоровна.— У тебя же сроки горят. Вот найдешь тот проклятый жезл, и дубась его, сколько твоей душеньке будет угодно. Он же для этого тут и стоит весь стандартный срок, от звонка до звонка, без права на УДО. Завтра у него новая печень отрастет, болячки на побитой морде заживут, и даже рубашка снова белоснежной окажется. Они, продавцы пылесосов, совершенно неубиваемые. Я это по себе знаю. Эй ты, убогий, Гэндальф где?— спросила она у продавца пылесосов.
Тот обречено показал рукой на вход, не издав ни единого звука. Он ждал неизбежного, ведь с неба к нему спускался гигантский орел. Майор и Клавдия Егоровна подошли к башне Ортханк, дверь в которую встретила их жутким скрипом. Видимо, открывали ее очень давно, и это было странно. Лёха задрал голову и посмотрел наверх. Грубая каменная кладка, сложенная на потемневшем растворе, поражала своей основательностью. Тысячи лет стояла тут эта башня, возвышаясь над городом. Именно с ее вершины ушел в свой последний полет Саруман, придавив попутно пару несчастных прохожих. Леха зачарованно смотрел наверх. Туда, в неимоверную черную высь, уходили ступени винтовой лестницы, которая шла по стенам башни чудовищно огромной спиралью. Казалась, эта лестница бесконечна. Делать было нечего, и майор вместе с Клавдией Егоровной пошли вверх, упрямо покоряя ступень за ступенью. Они знали, что Гэндальф там, и они не дрогнут на этом пути. Они дойдут до великого волшебника, сколько бы времени и сил у них ни ушло на это. Ведь у майора Петрова горят сроки расследования, и всего через девять дней Всадники Апокалипсиса вырвутся на волю, погрузив весь мир в пучину смерти. Лёха не мог этого допустить. Он спасет Землю. И, отдышавшись, он шел дальше. А сзади, упрямо сопя и постукивая по ступеням алюминиевым костылем, шла Клавдия Егоровна Петухова, которой, в принципе, был по фиг этот мир. Ей просто было интересно, чем все это закончится.
Башня покорилась отважным путешественникам лишь к утру, и они сели на последнюю ступень, совершенно обессиленные. Верхний этаж напоминал офис страховой компании, причем той ее части, где принимают заявки на возмещение ущерба. То есть, он напоминал конуру в спальном районе с обоями, висящими лоскутами, и сотрудниками, ненавидящими посетителей до зубовного скрежета. Они еще люто завидуют коллегам, которые сидят там, куда доверчивые обыватели несут свои деньги. Там, где красиво, где все улыбаются, и где поют райские птицы. В коридорах царила деловая суета, а цоканье каблуков породило в пытливом оперском мозгу еще одну догадку. А как они, собственно, к себе на работу добираются? Ответ был получен быстро, когда Лёха со стоном поднял голову и увидел надпись «Пожарный выход», а дальше по коридору — стрелку на стене и короткую надпись под ней «Лифт».
Глава 11
Два дня до Апокалипсиса
—Ах, ты ж, сучий потрох!— с чувством сказала Клавдия Егоровна, вспоминая добрым словом продавца пылесосов.— Урою гада!
—Я буду участвовать!— слабым голосом сказал Лёха.— Но только не сейчас. Сейчас я не годён. И нам надо к Гэндальфу. Пошли, что ли?
—Пошли,— согласилась двужильная Клавдия Егоровна.
Великий волшебник нашелся быстро. Он сидел в кабинете за столом, на который задрал ноги, и курил трубку с длинным чубуком. Гэндальф задумчиво смотрел в окно. Судя по тому, что он был одет в серый балахон, грохнуть несчастное животное из пещеры он еще не успел. Видимо, ставил здоровье превыше карьеры. Или наоборот, берег последнего представителя исчезающего вида.
—Чего тебе тут надо, мазафака?— любезно поинтересовался добрый волшебник, когда майор Петров вошел в кабинет.— Тебя молнией шарахнуть, чтобы ты дверью больше не ошибался?
—Не трудись,— легкомысленно махнул рукой Лёха.— Все равно это бесполезно. Я при исполнении.
—Долго вы реагируете,— хмуро сказал Гэндальф, бегло посмотрев на ксиву.— Я еще вчера заявление подал.
—Да тут к вам добраться не то, чтобы легко оказалось,— честно признался Лёха.
—Опять этот продаван мудрует?— догадался Гэндальф.— Вот ведь упрямая сволочь! Не работник, а полное дерьмо! И ведь не уволишь, у него контракт на сто лет!
—А кем он у вас работает?— в удивлении открыл рот Лёха.
—Как кем?— не менее удивленно спросил Гэндальф.— Смотрителем зоопарка, конечно. Он у меня орла кормит! Не слышите, что ли?— У подножия башни раздавались истошные вопли продавца пылесосов.
—Что можете пояснить по существу дела?— Лёха раскрыл блокнот с самым деловым видом.— И я должен вас предупредить, что ложный донос карается в соответствии с главой 306 УК РФ. До трех лет.
—А чего это ты мне, майор, про свой УК РФ тут гонишь?— удивился Гэндальф.— Во-первых, тут таки тебе рай. А во-вторых, я таки из Иллинойса. Хотя…Мне не показалось? До трех лет всего? Счастливые вы, люди с постсоветского пространства! И счастья своего не понимаете! Буду иметь в виду, продолжай!
—Что продолжать?— удивился Лёха.— У вас украли жезл. Когда это произошло? Кто был рядом, и кто мог это сделать?
—А я откуда знаю, кто это мог сделать?— искренне изумился Гэндальф.— Кто тут коп, я или ты?
—Вот и поговорили,— пробормотал расстроенный Леха.— Может, подозреваете кого?
—Всех!— торжественно сказал Гэндальф.— Я всех подозреваю! Жезл — штука нужная.
—Вообще всех?— удивился Лёха.
—Вообще всех, кроме Дейэнерис Таргариен,— уточнил волшебник.— Это же такие непроходимые ду…
—Да, я в курсе,— майор решительно пресек обсуждение чужих умственных способностей.— Может быть, вы кого-нибудь подозреваете больше других?
—Крутился тут один,— сказал Гэндальф после раздумья.— Точно! Он это, румын проклятый!
—Румын?— насторожился Лёха.— Почему румын?
—Ну, а кто же еще,— поморщился Гэндальф.— Он же слащавый до невозможности, значит румын. Его вместо сахара можно в чай добавлять. У вас в бывшем СССР отдельная категория дам считает, что он певец ртом.
—Певец ртом?— раскрыл в изумлении свой собственный рот Лёха.
—Ну, это только предварительная версия, не самая правдоподобная,— поморщился Гэндальф.
—А как он выглядит?— в руке майора появилась ручка и блокнот.— Особые приметы, шрамы, родинки…
—Какие, к чертям собачьим, тебе нужны особые приметы?— выкатил на него глаза волшебник.— Это же ОН! ЕГО же все знают! Даю подсказку. Беззвучно артикулирует под музыку отверстием в голове. Нет? Сейчас будет очень легко! Пафосный долбоеб в перьях. Что, тоже никак? Человек, который вставил себе в лицо глаза страдающей от запора коровы. Опять нет? Танцор писькой. Тоже мимо? Первый мужчина на Земле, родивший двойню от трех неизвестных отцов. Венец Творения и Эталон Красоты по его собственному мнению. Что, вообще никаких ассоциаций? Нет, ну ты и дремучий, все-таки! Ты что, телевизор вообще не смотришь?
—Не-а,— виновато покачал головой Лёха.— Все некогда, служба! Так как я его узнаю?
