Было поздно, и по обеим сторонам дорожки уже горели фонари. Цзюнь Чжэньчжэнь, держа свою служанку за руку, медленно плелась за старой госпожой Фан.
Двор, в котором располагалась комната юной госпожи, находилась недалеко от внутренних ворот. Однако из-за особенностей дома им приходилось сначала идти через длинный коридор, а затем подниматься по ступеням мимо ограды, украшенной цветами. От этих витиеватых похождений у девушки разболелись ноги, прежде чем они добрались до места назначения.
Именно из-за того, что в этой семье Чжэньчжэнь недолюбливали, ее разместили в таком отдаленном месте, лишь бы она никого не беспокоила и не попадалась людям на глаза.
Хотя дом располагался относительно далеко, двор все равно был более чем роскошным. Под крыльцом уже зажгли фонарики, а около входа стояли четыре служанки, которые согнулись в приветственном поклоне и приподняли увесистые, но весьма изящные дверные занавески.
–Старая госпожа, юная госпожа Цзюнь,– пригласили они их нежными, словно пение птиц, голосами.
В доме бабушки, по правилам, девушку следовало бы называть двоюродной сестрицей: таков был ее статус по материнской линии и порядку старшинства в их роде, но Цзюнь Чжэньчжэнь совершенно не нравилось, когда ее понижали в статусе, поэтому в ее присутствии все обращались к ней, как к юной госпоже Цзюнь.
Чжэньчжэнь прикусила губы и последовала за бабушкой внутрь. Помещение ярко освещалось фонариками, а воздух был по-весеннему теплым, также не обошлось без легкого и приятного аромата.
Юная госпожа Цзюнь окинула взглядом три комнаты: главный зал, кабинет и спальню. По сравнению с роскошью в доме семьи Нин тут все было весьма утонченно, но одновременно с этим довольно убого.
Собственно, как и платье, которое было надето на ней прямо сейчас.
Стоявшая за дверью служанка не осмелилась войти без позволения Чжэньчжэнь, в то время как Лю-эр ловко и довольно умело уже принесла горячий чай.
–Юная госпожа, выпейте скорее чаю и согрейтесь,– сказала она.
Впервые Цзюнь Чжэньчжэнь пришлось так долго путешествовать в повозке, да еще и зимой, из-за чего все ее руки и ноги окоченели. Приняв горячую чашку в руки, она ощутила, как тепло приятно расползлось по всему телу. Тогда она, наконец, снова почувствовала себя живой.
За второй чашкой чая Лю-эр не пошла. Ее совершенно не волновало, что настоящая хозяйка этого дома, вообще-то, находилась все еще в комнате.
Но старую госпожу Фан это не заботило. Пожилая прислуга и две служанки, вошедшие вместе с ней, тоже тихо стояли в сторонке. Похоже, они уже привыкли к этому.
А раз все уже привыкли, то на такого рода мелочи никто больше не обращал внимания. Все чувствовали себя непринужденно.
Цзюнь Чжэньчжэнь сделала еще глоток и продолжила держать теплую чашку в руках. Лю-эр подозвала служанку с улицы и попросила принести им горячей воды и свежеприготовленной еды.
–Я хочу суп из куриной крови и фрикадельки,– попросила юная госпожа.– Иди на кухню и передай мое распоряжение, а я пока поговорю с бабушкой.
Это был вполне обычный и четкий приказ, однако сердце Лю-эр все равно дрогнуло. Цзюнь Чжэньчжэнь попросила ее уйти, а затем добавила, что ей нужно пообщаться со старой госпожой. Это могло означать лишь одно: девушка хотела избавиться от всех свидетелей.
Хоть Лю-эр и не особо понимала, почему того желала ее госпожа, но она осознавала, что должна прислушиваться к словам Чжэньчжэнь, поэтому кивнула и послушно вышла.
–Вы тоже уходите,– приказала старая госпожа всей своей прислуге.
Служанки лишь поклонились и поспешно удалились.
–Что тут, в конце концов, происходит?– прямо задала вопрос старушка.– Что значит разорвала помолвку с семьей Нин?
–Долго рассказывать,– прямо ответила девушка.– Но в то же время на самом деле все довольно просто.
Старая госпожа Фан недоверчиво нахмурилась.
–Я совершила попытку самоубийства ради того, чтобы напугать семью Нин и всех вас,– начала Чжэньчжэнь.
Юная госпожа Цзюнь ненавидела семью Нин за нарушенное обещание и отказ признавать брачный контракт, а семью Фан – за их бессердечность и за то, что в трудную минуту не поддержали ее. Следовательно, девушке пришлось использовать свою смерть, чтобы предупредить две семьи сразу. Тогда весь мир бы увидел, какие людишки в этих семействах подлые, после чего народ стал бы их побаиваться.
Старую госпожу Фан позабавила эта история.
–В итоге я по-настоящему чуть не отправилась к праотцам,– продолжала свой рассказ юная госпожа Цзюнь.
Ее голос звучал плавно и сдержанно, интонация тоже оставалась ровной. Однако сказанная фраза точно вызвала трепет в душе собеседника, заставив прочувствовать невиданный ранее спектр эмоций.
Старая госпожа Фан невольно посмотрела на внучку – выражение лица девушки было таким же умиротворенным, как и тон ее голоса, а глаза, словно глубокий омут – такие же бездонные и неизведанные.
Все вокруг говорили, что третья юная госпожа Фан была похожа на свою бабушку, но сейчас, когда бабушка, наконец, внимательно посмотрела на Чжэньчжэнь, она поняла: эта внучка еще больше походила на нее, а особенно глаза.
Восторг от первой встречи быстро сменился досадой. Старая госпожа совершенно не ожидала, что они с этим ребенком окажутся настолько похожи, однако подобное сходство ее раздражало еще больше.
То, что Чжэньчжэнь рассказала, и в самом деле могло быть правдой.
Эта мысль промелькнула у старой госпожи Фан сразу, как она посмотрела своей внучке в глаза, после чего снова помрачнела. А тем временем интонация в голосе Чжэньчжэнь слегка изменилась.
–Нет ничего важнее жизни – это я осознала лишь тогда, когда оказалась на волосок от смерти. Из-за этого чувствую себя немного нелепо. И зачем только я вела себя так с остальными? Насильно мил не будешь, да и брак не должен начинаться с ненависти. Не хотят – ну и ладно! Мы с Лю-эр отправились туда, чтобы все им разъяснить и вернуть брачный контракт.
Начало всей этой истории старая госпожа Фан слушала с каменным лицом, однако, узнав конец, ее настроение тут же переменилось.
–Брачный контракт?– не думая, спросила она.– Разве ты не говорила, что нет никакого контракта?
–Просто мне хотелось позлить тетушку,– призналась девушка.
Старая госпожа Фан недоверчиво прищурилась. Она подумала о давнем споре между Чжэньчжэнь и госпожой Фан и наконец поняла, что именно девушка тогда имела в виду. Неужели все было просто ради того, чтобы кого-то разозлить?
Брачный контракт играл важную роль в этой неразберихе, а девчонка взяла и избавилась от него. Она в самом деле настолько глупа и не поняла, что по-настоящему важно, а что нет? Не смогла отличить черное от белого?
Если бы старая госпожа Фан собственноручно не отправила людей в семью Цзюнь забрать внучку, то решила бы, что ей подсунули какого-то другого ребенка.
