–Не так ли?– продолжил мрачный голос со второго этажа.– Неужели вы не хотите послушать? Разве вы выбежали в такой спешке не для того, чтобы сообщить новость своим родным и близким?
Оцепеневшая толпа вновь пришла в хаотичное движение. Однако теперь она убегала не наружу, а торопилась обратно.
–Да-да-да, поведайте нам эту историю, иначе мы не услышим все в полной мере и не сможем поделиться столь благой вестью со своими близкими,– начал льстить некто из толпы.
Фан Юйсю не пострадала в толкучке, поскольку юная госпожа Цзюнь успела усадить ее на стул.
Так вот что с самого начала означало ее «я не могу сейчас уйти».
И правда, как посмел бы рассказчик публично говорить о Цзиньи-вэй и командующем Лу, если бы это с самого начала не было спланировано? Неудивительно, почему люди из Цзиньи-вэй были уже здесь.
Только услышав про командующего Лу, все присутствующие стали разбегаться. Цзиньи-вэй, безусловно, эта реакция не понравилась.
Фан Юйсю уже не была уверена, будут ли завтра живы те, кто только что бежал со всех ног отсюда. Однако девушке казалось, что раз Цзюнь Чжэньчжэнь вошла внутрь и добровольно задала вопрос, то с ними двумя точно все будет в порядке.
Юйсю почувствовала, как вспотели ее ладошки, когда люди Цзиньи-вэй, словно ядовитые змеи, начали осматривать толпу. Она сделала вид, что внимательно слушает рассказчика, хотя на самом деле до ее сознания не доходило ни слова.
Женился командующий Лу или нет, какая вообще разница?
Юйсю машинально взглянула на Чжэньчжэнь, которая находилась рядом и внимательно смотрела на сцену.
–Так о какой принцессе идет речь?– переспросила юная госпожа Цзюнь, пытаясь перекричать остальных.
Ей настолько любопытно? Или она нарочно подлизывается? Она глупая или все же умная?
Мысли одна за другой проскальзывали в голове Фан Юйсю.
После вопроса Чжэньчжэнь все остальные тоже спохватились и устроили рассказчику допрос. Спустя несколько вопросов в помещении воцарилась привычная ежедневная атмосфера.
В глазах стражников на втором этаже читалось удовлетворение, некоторые из них на мгновение задержали свои взгляды на юной госпоже Цзюнь.
Рассказчик уже успел прийти в себя и, услышав вопросы, решил немного позабавиться и сыграть недотрогу, а спустя какое-то время, наконец, раскрыл свой веер.
–Речь идет не о ком ином, как о принцессе Цзюли, которой даровал это имя еще предыдущий император.
Услышав эту фразу, некоторые из присутствующих начали громко выражать свое одобрение и восхищение, а кто-то еще больше удивился и продолжил держать язык за зубами.
Принцесса Цзюли!
–Раз уж мы начали о принцессе Цзюли, нельзя не затронуть тему ее имени. Тогда Военное ведомство получило приказ отлить новые доспехи и оружие, но дело так и не довели до конца. И как раз в тот момент, когда на свет появилась принцесса Цзюли, все работы по выплавке были успешно завершены. Император, который был вне себя от радости, заявил, что в древности существовало племя цзюли, которое обладало магическими навыками владения оружием, и новорожденная принцесса принесла с собой счастливое предзнаменование, поэтому и получила соответствующее имя – Цзюли.
Какая красивая история. Поскольку Фан Юйсю была молодой девушкой, она не могла не вслушаться в этот рассказ и непроизвольно посмотрела на Чжэньчжэнь.
Юная госпожа Цзюнь выглядела очень спокойной, но в то же время казалась рассеянной, поскольку ее рука неожиданно ухватилась за чайную чашку. Из-за недавней суматохи все расселись не по своим местам. Очевидно, эта чашка принадлежала кому-то другому. Зачем Чжэньчжэнь схватилась за нее? Должно быть, она в самом деле не на шутку перепугалась. Фан Юйсю потянулась и крепко сжала руку сестры.
Юная госпожа Цзюнь перевела на нее взгляд, в ее глубоких глазах читалась полная сосредоточенность, и девушка высвободила свою ладонь.
Кажется, она утратила самообладание. Фан Юйсю убрала руку и выпрямилась.
–А принцесса Цзюли – дочь нынешнего императора?– без раздумья шепотом поинтересовалась она.
Цзюнь Чжэньчжэнь покачала головой.
–Нет.
Она все знала? Фан Юйсю всего лишь хотела сменить тему и никак не ожидала, что получит ответ на свой вопрос. Но это и неудивительно, ведь больше всего молодые девушки любили развлекаться да презирать бедняков.
А Чжэньчжэнь, судя по всему, прекрасно разбиралась в императорской семье.
–Тогда чья? Предыдущего императора?– продолжала расспрос Юйсю.
Юная госпожа Цзюнь подняла голову и посмотрела на рассказчика.
–Нет. Она дочь покойного наследника, старшая сестра Хуай-вана.
Наследника? Покойного наследного принца!
Фан Юйсю не поверила своим ушам. Неудивительно, что и остальные люди в данный момент стали выглядеть озадаченно.
С самого начала он имел в виду дочь покойного наследника и его супруги!
–…Кроме этого, у принцессы Цзюли есть кое-что еще. Господа, догадаетесь, о чем идет речь?
Вот только теперь никто ему не вторил, в чайном доме воцарилась гнетущая тишина.
–Верно! Как все догадались, командующий Лу уже прежде был женат на принцессе. Принцесса Цзюли – старшая сестра его бывшей жены.
Рассказчик словно бы не замечал неловкого молчания в зале, его смех разнесся по всему помещению.
–Умершую от болезни принцессу звали Цзюлин, она была родной младшей сестрой принцессы Цзюли.
Глава 40
Наблюдение за шумихой
После смерти наследного принца его дочерей, Цзюли и Цзюлин, повысили с титула цзюньчжу
[28] до гунчжу
[29], а его сын получил титул вана.
Когда родилась Цзюли, императору удалось выковать вооружение, поэтому ее нарекли таким древним именем.
Спустя два года появилась на свет Цзюлин, однако ничего волнующего или значимого не произошло, поэтому ее рождение принесло лишь некоторое разочарование.
Наследник с его женой вступили в брак четыре года назад. У них была уже одна дочь, Цзюли. В идеале следующим должен был родиться сын, чтобы власть передалась ему по наследству и он стал императором. К тому же наследный принц не мог похвастаться своим здоровьем, а с сыном на одну проблему стало бы меньше.
Но чуда не случилось, и родилась еще одна принцесса. Император уже был довольно стар, а наследник слаб из-за болезни. Все впали в отчаяние, поэтому маленькой принцессе дали имя, дарующее надежду.
Имя Цзюлин считалось предзнаменованием долголетия, поскольку император однажды говорил, что мечтает прожить до девяноста лет
[30].
