Некоторые колебания вызвал вопрос — брать ли с собой Кейси? В конце концов решили не брать. И без него разберемся в тонкостях застольного этикета, а возможность непринужденного общения куда дороже.
Тем более мы теперь швейцарцы, будем изъясняться по-немецки и на пальцах, незнание языка все остальное спишет.
Австралийцу я позволил утащить сколько угодно книг в свою каюту и без ограничений пользоваться баром. Ну а роботам, соответственно, велел присматривать за гостем, чтобы не злоупотреблял доверием и не спалил по пьянке корабль непогашенной сигаретой.
…С отдыхом проблем никаких не возникло. Достаточно было выбрать на стоянке перед морвокзалом такси пошикарнее — большущий бело-зеленый кабриолет, дизайном удивительно похожий на американские «дримкары»
[32]
50-х годов, и сказать таксисту на ломаном английском: «Отвезите нас в самый лучший ресторан в этом городе». Он протянул руку, и я, сообразив, в чем дело, предъявил кредитную карточку.
— Наличных денег нет, извините…
Водитель пожал плечами: «Ноу проблем» — и сунул карточку в щель установленного под приборным щитком устройства типа персонального компьютера. И, не сдержавшись, присвистнул при виде высветившейся на экране сумме актива моего текущего счета. Цифры перемигнулись, счет похудел на какие-то 12 фунтов, карточка со звоном выскочила обратно, и мы поехали по ночным улицам Аделаиды.
По-моему, у них тут что-то недодумано. Зачем любому и каждому знать, сколько у меня денег? Даже в СССР «тайна вклада гарантировалась». Проще бы наоборот, запросить о наличии на счету требуемой суммы, при положительном ответе снять ее и разойтись с миром. А то, не дай бог, узнав о размерах моего состояния, возьмут да и похитят с целью получения выкупа.
Впрочем, чужой монастырь… Вдруг у них размерами собственного богатства принято гордиться и выставлять его напоказ? Как баронские и графские гербы на дверцах кареты?
Или таким образом государство (или общество) постоянно и почти автоматически делит своих граждан на чистых и нечистых?
Вообще, как я сообщил своим спутникам, опираясь на более богатый, чем у них, опыт, мне в этом мире пока что нравилось больше, чем в нашем. Он выглядел как-то четче организованным, спокойным и приспособленным для жизни простого человека (с сотней тысяч фунтов в кармане).
— А что ты хочешь? — спросила Ирина. — Капитализм в своей высшей стадии, конвергенция, может быть. В Австралии и в наше время жилось более чем неплохо. Надо еще на другие страны поглядеть…
Мы все время пытались искать существенные различия, свидетельство протекших семидесяти лет куда более гармоничного (по крайней мере — без Второй мировой и «холодной» войн) развития человечества. И почти их не находили.
Если судить с чисто внешней стороны, не вникая в идеологические вопросы, разница вряд ли больше, чем для человека, впервые вырвавшегося из-за «железного занавеса» в Финляндию или Западный Берлин.
Самое смешное, вызвавшее искреннее оживление в нашей компании, — «самый лучший ресторан», куда доставил нас таксист, оказался русским!
«Отель и ресторан „Московский“» — гласила скромная вывеска на русском и английском языках, словно бы парящая в воздухе над входом в здание. Ниже, уже только по-русски, пояснение: «Торговый дом „Братья Елисеевы и сыновья“».
Вот оно как. И вряд ли это заведение держат эмигранты, потомки знаменитой фамилии. Скорее Елисеевы просто осуществили еще в начале прошлого века задуманную экспансию, и теперь в мире имеется целая сеть принадлежащих им гостиниц, по типу (а то и вместо) известных «Хилтонов» и «Интерконтиненталей».
Внутри все было совершенно великолепно. Наглядное доказательство солидности фирмы, приверженности традициям и глубокого уважения к клиентам.
Архитектурно — поздний русский ампир, венецианские зеркала, потолочные росписи, мраморные статуи и картины в золоченых рамах на стенах. Устланные коврами широкие пологие лестницы. Прохладный и ароматный кондиционированный воздух, многочисленная, но как бы и незаметная обслуга, наряженная в лакированные ботинки, черные брюки с красными лампасами и черные же полуфраки с красной грудью.
Швейцар передал нас коридорному, тот — старшему метрдотелю, порекомендовавшему отужинать в зимнем саду.
— Русский зимний сад — это как раз то, что нужно в тропиках, — согласился Шульгин на приличном русском языке. — Случаем, не вишневый?
— Господа бывали в России? — сдержанно, не желая быть навязчивым, поинтересовался мэтр.
— Приходилось. А вам?
— Весь персонал исключительно русский. Официанты все сплошь ярославские, особая школа, знаете ли. А повара, конечно, отовсюду есть.
— Нравится в Австралии?
— Работа-с. Домой, конечно, тянет. Контракт на три года. Некоторые продлевают…
Зимний сад и вправду был неплох. Галерея под стеклянной крышей, четырех- и шестиместные столики расставлены далеко друг от друга, между ними высажены натуральные березки, кустарники, клумбы цветов.
В центре журчит фонтан. Уютно, в меру ностальгически. Гостей не так уж и мало, но в огромном зале их почти незаметно.
— А круто, — сказала Ирина, перелистывая объемистую книжку меню, на обложке которой изображалась панорама Кремля со стороны Большого Каменного моста. — Поэзия, экзотика. — Она начала зачитывать вслух: — «Медвежатина, Тушенная в Соусе из Красного Вина с Лесными Ягодами и Дикорастущими Грибами. Подается в Горшочке под Слойкой». Обратите внимание — все слова пишутся с большой буквы! Или «Борщ со Сметаной и Волованом с Зернистой Икрой, с Рюмкой Водки „Столичная“». «Зернистая Осетровая Икра, Кетовая Икра и Малосольная Семга с Блинами и Сметаной. И Бокал Сухого Российского Игристого Вина»…
— Хватит, хватит, Ира! — вскричал я. — Сейчас ты заставишь нас заказать всю карту подряд. Официант… В этом просто невозможно разобраться. Подайте нам ужин на ваше усмотрение, чтобы он был одновременно истинно русским, удобоваримым для дам, достаточным для насыщения голодных мужчин и… оставил незабываемое впечатление. Как если бы мы побывали на пиру у «рашен боярин».
— Как вам будет угодно. Исполним-с. — На лице официанта мелькнула едва различимая усмешка. — Напитки тоже прикажете подавать в соответствии?
— А как же иначе? Медвежатина в горшочке трудно совместима с «ван дринк виски»
[33]
. Правильно?
— Уж это точно, — ухмыльнулся официант.
Сашка тоже ухмыльнулся. Ну-ну, мол, поглядим, кто будет смеяться последним…
Ужин получился и вправду великолепным, несравненно изысканнее и вкуснее, чем в любом подлинно московском ресторане советской поры. Ну просто даже нельзя сравнивать те «столичные» салаты, лангеты и поджарки, цыплята табака, которые удавалось получить, выстояв многочасовую очередь под дождем и снегом или ловко сунув трояк-пятерку величественному швейцару.
