Капитан Ларсен деликатно ждал на противоположном крыле мостика окончания моей медитации, чтобы подойти с докладом. Тем более что за ночь явно ничего неожиданного не случилось, а подъем флага назначен только на восемь ноль-ноль.
Вообще-то на частном прогулочном судне эта церемония не производится, однако я хорошо помнил один из постулатов, на котором Воронцов воспитывал своих роботов: «Если в восемь ноль-ноль флаг не будет поднят, в восемь ноль-одну минуту наступит конец света».
Боюсь, что андроиды восприняли это буквально.
— Ну что, — наконец обратился я к капитану, — докладывайте. Покажите наше место. Много ли за ночь прошли? Не попался ли навстречу «Летучий голландец»? «Дер флигенде холлендер», так сказать…
Понимание юмора в данный момент не входило в функцию капитана. Без нормальных человеческих эмоций, которые неизбежно присутствовали бы даже у самого хладнокровного шкипера, Ларсен доложил, что ввиду состояния атмосферы астрономических наблюдений произвести не удалось и в ближайшее время вряд ли удастся. Можно основываться только на показаниях компаса, лага и анемометра. От координатной точки, в которой яхта оказалась в момент перехода, «Призрак» прошел заранее намеченным курсом шестьдесят миль и сейчас находится ориентировочно вот здесь…
Я не большой знаток мореходной астрономии, но кое-что в этом деле понимал, не зря обучался основам штурманского дела последние полгода.
Ларсен же был в данной своей «реинкарнации» штурманом наивысшей квалификации, да и Воронцов с Левашовым тщательно рассчитали все элементы и параметры перехода.
Прошлый раз, кстати, они вывели «Валгаллу» от побережья Северной Америки к району Гибралтара с прецизионной точностью, несмотря на то что при этом еще имело место перемещение во времени почти на тысячу лет вперед. И вчера Дмитрий передал по факсу в последний момент лист карты с обозначением места, куда они нас переправляют.
В точку с координатами 6 градусов южной широты и 51 градус восточной долготы. Это приблизительно на середине расстояния между Сейшельскими островами и мысом Амбр — северной оконечностью Мадагаскара.
— Поэтому, не имея возможности провести определение места по методу линий равных высот для трех и более звезд, я счел наиболее безопасным до полного прояснения обстановки проложить курс на зюйд-ост, включить радиолокатор и дополнительно выставить на бак впередсмотрящего, — продолжал доклад Ларсен. — Даже если в ближайшее время не удастся провести обсервацию, единственная земля при сохранении данного курса и скорости — западный берег Австралии — откроется не раньше чем через десять суток.
— Решение правильное, — кивнул я с умным видом. А что тут еще скажешь? Плывем и плывем, «как аргонавты в старину». Радиомаяков в этом мире пока нет. Системы спутниковой навигации тоже. Но и судьба «Титаника» нам не грозит — локатор засечет любое препятствие минимум за десять миль, времени на маневр расхождения хватит, а в самом крайнем случае вахтенный робот без всякой оптики видит лучше, чем я в бинокль, а отвлечься и прозевать хоть риф, хоть перископ не способен в принципе. Так что можно жить спокойно и не забивать себе голову.
Однако для полного спокойствия я решил все же связаться с «Валгаллой». По правилам это нужно было сделать, узнать, как у них дела с англичанами закончились, и доложить о «благополучном прибытии». Но сначала меня отвлек инцидент с Анной, а потом, увидев Ирину, я не захотел отвлекаться на прозу жизни.
Со связью ничего не получилось. То есть мне не ответила не только «Валгалла». Молчали вообще все диапазоны длинных и коротких волн, на которых работали радиостанции Земли в это время. Один только треск грозовых разрядов, шорох и шелест эфира, иногда — протяжные тоскливые рулады супергенерации.
Странно, но тогда это меня не столько встревожило, как, наоборот, успокоило. Попали мы в какую-то зону непроходимости радиоволн, ну и ладно. Через несколько часов все наладится…
Так мы и плыли себе навстречу невидимому солнцу по совершенно пустынному океану, не встречая ни парусников, ни пароходов. Да и неудивительно — курс наш проходил вдали от судоходных трасс. Линия Кейптаун — Фримантл лежала на полторы тысячи миль южнее, а Аден — Коломбо — Гонконг на столько же севернее.
Несколько раз в течение дня налетали короткие шквалы, но волнение оставалось умеренным, и мои дамы не страдали от морской болезни. Сегодня по случаю начала отдыха можно ограничиться блаженным ничегонеделанием, чревоугодием, распитием легких спиртных и прохладительных напитков, купанием в океане и, например, музицированием в кают-компании.
А с завтрашнего дня я собирался занять спутниц по полной программе. Мало того, что на ограниченном пространстве «Призрака» угроза хандры и скуки является более чем реальной, так мне просто нужны надежные помощницы. Роботы роботами, а человеческий фактор со счетов сбрасывать нельзя. И я предполагал обучить девушек работать со снастями и парусами, лазить по вантам, драить палубу, грести веслами на шлюпке и все такое прочее. Планировались также занятия фехтованием, стрельбой, боевыми искусствами…
И скучать не будут, и часы отдыха покажутся долгожданными, а заодно и сил поднаберутся. Предъявлю Сашке вместо нежной былиночки, колеблемой ветром, крепкую загорелую деваху, с которой не стыдно пойти в разведку.
Заодно и посторонних мыслей будет меньше. Как специалист, я опасался, что в нашем тесном мирке могут возникнуть проблемы. Ирина мне говорила, что Анна оказалась женщиной чувственной и темпераментной, и переносить собственное воздержание при том, что мы будем регулярно уединяться в каюте, чтобы заниматься там известно чем, ей будет тяжело.
А это чревато плохим настроением и непредсказуемыми поступками.
Так что всем будет лучше, если после экстремальных физических нагрузок девушка будет забываться здоровым сном без сновидений.
Пока Сашка не вернется.
Вертелся лаг, считая мерно мили, и в конце концов барометр показал, что мы выходим из области низкого давления, и стрелка уверенно поползла в сторону «Ясно». Однако связь пока так и не восстановилась, что начало внушать умеренную тревогу.
В шестом часу утра стало очевидно, что уж сегодня солнце мы увидим, лохматые обрывки туч смутно темнели лишь за кормой, а восток алел совершенно по-маоистски
[24]
.
— Теперь и узнаем, капитан, какие мы с вами штурмана, — сказал я Ларсену, любуясь нежными переходами цветов на границе моря и неба. Отчего-то всю жизнь, с раннего детства, рассветы вызывают у меня сдержанный восторг и прилив оптимизма, а закаты, наоборот, вгоняют в меланхолию и провоцируют на странные поступки. — Готовьте инструменты, а я буду вам ассистировать.
Не буду подробно излагать здесь методику работы с секстаном, креномером и прочими штурманскими инструментами, но ручаюсь, что все было сделано по всем правилам науки и искусства, к которому, несомненно, относится штурманское дело. Но результат нас с Ларсеном поначалу просто удивил.
