Оставив девушек услаждать себя кофе глясе и любоваться пейзажем, я спустился в рубку и в очередной раз включил радиостанцию. Увы!..
А тут еще явился Ларсен с докладом. Он так и не нашел каких-либо неисправностей в инструментах и ошибок в таблицах. Но зато очередная обсервация показала, что мы находимся всего в 15 милях северо-западнее острова Платт, и, значит, не позднее чем через час откроется характерный двузубый пик, венчающий его северную оконечность, как обещала лоция.
Любой мореход обрадовался бы этой возможности. Тут и место свое определится со стопроцентной точностью, и правильную прокладку курса можно начинать.
Одна только закавыка портила дело — остров Платт расположен почти в сутках пути от места, где мы якобы находились всего два часа назад. То есть дела наши обстоят, грубо говоря, хреново.
Разумеется, ни через час, ни через два ни в бинокли, ни радиолокатором мы не обнаружили ничего похожего. Океан был гладок и пустынен.
— Что из этого следует, капитан? — поинтересовался я, изображая хладнокровие, но, может быть, излишне нервно покусывая мундштук трубки. Лично мне ответ был уже очевиден.
Столь совершенные мыслящие машины не ошибаются, и ставить под сомнение штурманские способности робота я не мог. Если даже предположить, что внепространственный скачок каким-то образом повлиял на позитронный, или какой он там у него, мозг, который начал давать сбои при вычислениях, так я и сам брал секстаном высоту солнца в полном соответствии со «Справочником штурмана» издания 1968 года под общей редакцией контр-адмирала В. Д. Шандабылова.
Предположим, что и адмирал со странной фамилией тоже не вполне компетентен, так там еще двенадцать докторов и кандидатов военно-морских и физико-математических наук трудились. Не баран начихал.
Эрго — мы находимся на самом деле неизвестно где. Единственно достоверно известно — в южном полушарии, поскольку яхта идет на восток, а солнце от нас слева.
Забавно.
— Единственное, что я могу предположить, — мы пользуемся неверными навигационными таблицами, — сообщил Ларсен и протянул мне книжку ежедневных таблиц «МАЕ» на 1921 год.
Таблицы как таблицы. Совершенно такие, какими пользуются судоводители всего мира. Найти в сотнях столбцов цифр ошибку или опечатку совершенно невозможно, разве только остановить первый встреченный в море корабль и вместе с их штурманами произвести сверку каждой строки и цифры на сегодняшний и ближайшие дни.
Только ничего это не даст, поскольку теперь я был почти совершенно уверен, что мы в очередной раз попали не туда. В иное время, проще говоря. Не знаю пока, на месяц мы ошиблись, на год или столетие, но другого разумного объяснения просто нет.
Для меня разумного, поскольку любой нормальный человек любой реальности до последнего отстаивал бы какую угодно причину, кроме названной. Для всех прочих, включая и писателей-фантастов, время в повседневном обиходе — константа из констант. Куда проще согласиться даже с неожиданным и немотивированным изменением угла наклона земной оси или увеличением орбитальной скорости нашей планеты, нежели с шутками со временем.
Но я, побывав в прошлом, будущем и как минимум трех параллельных временах, подумал как раз об этом варианте.
— Скажите, Ларсен, а вы смогли бы произвести расчеты по, так сказать, обратной экспоненте? То есть установить, какому дню, месяцу и году могло бы соответствовать наше исчисленное место?
Робот ответил практически сразу. Смысл моей идеи он понял, но ни удивления, ни иного эмоционального отклика вопрос у него не вызвал. Он же не человек, хотя и похож неотличимо, и требуется сначала включить специальную подпрограмму, чтобы он начал соответствующим своему психотипу и профессиональному статусу образом реагировать на дурацкие или странные вопросы.
— Технически такой расчет возможен, но практической пользы от него не будет… — Где-то у него внутри происходили недоступные моему разумению переборы вариантов.
В принципе если в главной памяти самого робота или базе данных судового компьютера имелись необходимые алгоритмы, учебники и справочники по астрономии, Ларсен мог бы расчислить реальное положение Солнца для любого места на Земле в каждую секунду от сотворения мира. По крайней мере, мне казалось, что ничего теоретически невозможного в такой задачке нет.
Однако Ларсен меня разочаровал.
Не своими математическими способностями, а сутью ответа. По его мнению, в силу таких-то и таких-то причин означенному соотношению координат и положения солнца на небосводе может соответствовать неограниченное количество дат как до, так и после наступления нашей эры по григорианскому календарю. С апериодичными интервалами от 14-го до 21-го года. Грубо говоря, ближайшими точками времени, в которые нас могло занести, оказывались промежутки между началом октября 1906–1913 годов в прошлом или последние числа сентября 1937–1944 годов в будущем. И так далее, вверх и вниз до бесконечности…
Требовать уточнения до дня и часа я по понятным причинам не стал. Хотя меня несколько удивили два противоречия. В прошлый раз мы с Ириной нечувствительно попали в 1991 год, который отстоял от нашего 1984-го всего на 7 лет, а Антон, подбирая для нас пригодную для жизни реальность, утверждал, что доступные для проникновения координаты времени разделены гораздо большими интервалами.
Впрочем, скорее всего в каждом указанном случае имелись в виду совсем другие законы и принципы. И необязательно мы сейчас находимся именно в ближайшем прошлом-будущем, и какой-то поправочный коэффициент кратности как раз и может воображаемое противоречие устранить.
И проблема совсем не в теории, а в том, как понять, где мы на самом деле, и как жить дальше, если все случилось так, как я думаю. Согласитесь, оказаться за пределами своего времени в хорошо вооруженной и подготовленной к чему угодно компании надежных друзей, да еще и чувствуя постоянную поддержку почти всемогущего и всеведущего Антона, или вот так, как я сейчас, — две большие разницы.
После обеда, когда Аня устроилась с книгой в шезлонге под тентом, я уединился с Ириной на кормовом балконе и в осторожных выражениях изложил ей суть моих опасений. К предложенной гипотезе она отнеслась достаточно спокойно. Как я давно уже убедился, главное для нее — чтобы мы были вместе, а остальное как-нибудь уладится.
— Мы же все равно собрались путешествовать без особой цели, и отпуск у нас не 24 дня, так что пока причин для тревоги нет. Сначала нужно точно определиться, где мы и почему, а уже потом думать, как быть. Или сами найдем выход, или Антон возникнет, как чертик из табакерки. Как бы опять не его это шутка. Появится и скажет, что неизбежная на море случайность требует твоего вмешательства именно здесь, сейчас и таким именно образом…
За годы общения она вполне овладела и принятой в наших кругах лексикой, и стилем мышления. Впрочем, еще 9 лет назад (биологического времени), в ночь первого знакомства я установил, что мы с ней «одной серии», отчего и неожиданностей в наших отношениях быть не может. А когда они вдруг все-таки случаются, как, например, произошло с нашим давним разрывом и ее замужеством, то все рано или поздно возвращается на круги своя.
