— Скорее всего — ни для чего. В рациональном смысле. Но мне жаль бросать все это просто так. Мы уходим, вы остаетесь, зачем же пропадать добру? Возможно, вы сумеете им правильно воспользоваться, доиграете нашу Игру за нас…
Голос был приятный, бархатистых оттенков, ближе к баритону, чем к тенору. Русским языком владел великолепно. Да и чего странного? Скорее всего Игрок вообще не говорил, просто доводил до рецепторов Шульгина необходимую информацию, а тот уже сам декодировал ее в наиболее подходящей форме.
— И с кем же нам придется играть? Вы уходите, форзейли и аггры уже ушли, за малым исключением.
— Да с кем хотите. Можете друг с другом. Но скорее всего — с природой, историей, тем, что вы называете ноосферой. Созданные нами реальности объективны. Они живут теперь по собственным законам. А вы все время пытаетесь их нарушить. Вот и поиграйте — кто кого…
Голос звучал даже несколько игриво. Или — с почти неуловимой издевкой. Как неизвестный человек, позвонивший в два часа ночи по телефону и затеявший странный, интригующий, тревожащий, пугающий разговор.
— А если я, мы — не захотим?
— Я же сказал — это ваше дело. Дорогу в Замок ты теперь знаешь. Живи, будто его не существует, или поселяйся здесь. С этого момента здесь все станет точно так, как было в первый раз… А мы когда-нибудь, через сто ваших лет или через тысячу, вернемся и посмотрим, как вы распорядились…
— Подожди немного, не уходи, — Сашке показалось, что собеседник собирается «бросить трубку».
— Жду…
— Ответь, а вы-то почему уходите? И в чем вообще смысл вашей Игры?
— Совершенно в том же, что и ваших. Люди, когда у них есть соответствующие возможности и им нечем заняться, играют в домино, преферанс, гольф, рулетку простую и «русскую», устраивают гладиаторские бои. Конкретные правила несущественны. Иногда испытывают судьбу, иногда — собственное умение. Часто — то и другое сразу. Уходим же мы потому… Вот играешь ты с другом в шахматы. Появляется ребенок и начинает вмешиваться, задавать вопросы, подсказывать, хватать с доски фигуры. Ты бы встал и ушел?
— А… Почему бы не?..
Игрок не дал ему договорить. Может быть, чтобы не позволить сказать неприличную глупость.
— Но это же ребенок! Может быть, со временем из него вырастет новый Капабланка или Алехин. Но если даже и нет… — Прозвучало это укоризненно-увещевающе.
Мысль была понятна, и даже нравственная позиция говорящего.
Только неувязочка получалась…
— Если все так… Как же вы позволяете людям воевать, убивать миллионы себе подобных? И нам тоже позволяете…
В голосе Игрока послышалась досада:
— Тебе нужно объяснять, в чем разница между ребенком у доски и шахматной фигуркой на ней?
Шульгин глубоко затянулся сигарным дымом, чего ни по каким канонам делать не полагалось.
— Спасибо, не надо, — давясь кашлем, ответил он.
— Это хорошо. Мы почти договорились. Последнее — если хочешь найти своего друга, отправляйся прямо сейчас. Не возвращаясь на Землю. Как вернуться «оттуда» — догадаешься сам.
— Хорошо, хорошо, я понял. Только зачем Андрей там, и что нам нужно сделать в будущем? Хоть намекни, что это за реальность, какое у нас к ней отношение?
Шульгин отчаянно старался заставить своего собеседника сказать что-то конкретное или вынудить его проговориться. Отправляться в неведомую реальность, не зная, что там делать, как себя вести, с сомнительными шансами на возвращение не очень хотелось.
Изобразить благородство, сочувствие, трогательную заботу о «меньших братьях» могущественному Игроку, который не отвечает ни за что ни перед кем, — раз плюнуть. Вполне возможно, что все совсем наоборот. Выкинули из реальности Новикова, сейчас предлагают добровольно уйти туда же ему…
Вовремя сбежав с яхты, Сашка спутал им карты, вот они и исправляют сейчас свой промах.
— И это — ваше дело. Сами во всем разберитесь, поймите условия и правила. Времени и возможностей у вас достаточно. Играйте, парни, играйте. Нет ничего увлекательнее хорошей игры с сильным партнером…
Сашке показалось, что он услышал звук опускаемой на рычаги трубки и короткий гудок отбоя.
Почему бы и нет? Он ведь сам придумал себе такой образ связи с Игроком.
…Удолина он нашел там же, где и оставил. Несмотря на то что профессор успел отдать должное даровому угощению, ему хватило благоразумия не вообразить себя отважным исследователем, самостоятельно отправившись на поиски нового знания.
— Все, Константин Васильевич, нам пора покинуть этот гостеприимный уголок. Срочно возвращаемся домой. Потом придем сюда еще, после соответствующей подготовки. Чувствую, ждет нас тут много неожиданного и интересного…
— Готов. Полностью доверяюсь вам. Никогда не думал, что в «тонком мире» бывает и такое. Впрочем, отчего же? Мы все в плену стереотипов. Если сталкиваешься с потусторонним, то обязательно ждешь этакого… — Он изобразил в воздухе причудливую фигуру левой рукой, поскольку правой продолжал цепко удерживать полупустую круглую бутылку драгоценного «Арманьяка». — Демонов, чертей с рогами и хвостами, на худой конец, алмазную гору, у подножия которой восседает Будда Шакьямуни. А то, что равновероятен и такой на первый взгляд приземленный вариант…
Как всегда, после пятой примерно рюмки профессора несло, и его философские построения раз от разу становились все неожиданнее и оригинальнее.
Но тут же мысль его сделала неожиданный скачок:
— Вот как вы думаете, милейший Александр Иванович, что, если исключительно в виде научного эксперимента захватить отсюда пару бутылочек этого нектара, настоянного на амброзии? Удастся ли пронести его через грань миров, или же он растает в волнах эфира?
— Ну и проверьте, — с усмешкой сказал Шульгин. Побуждения Удолина были ему понятны. А ведь может и получиться, раньше они свободно перемещали материальные предметы отсюда на Землю и обратно.
В карманах профессорского сюртука поместилось всего четыре бутылки. Он с сожалением окинул напоследок почти не поредевшие ряды алкогольной рати и, вздохнув, последовал за Шульгиным.
Когда Удолин, подобно индийскому факиру, растворился в воздухе на том самом месте, где они высадились (Шульгин предположил, что это может иметь значение, а то вдруг в Стамбуле профессор возникнет не в своем гостиничном номере, а на уровне третьего этажа над Токатлианом), Сашка с сожалением подумал, что не скоро узнает, чем завершился эксперимент.
И шагнул вперед, твердо рассчитывая оказаться там, где нужно, и в нужное время.
Из записок Андрея Новикова
Октябрь 2055 года.
Австралия.
…Простившись с девушками и дав им последние руководящие указания, мы с Джонсоном спустились в резиновый клипербот с подвесным мотором. Капитану Ларсену на всякий случай было предписано дрейфовать за пределами 12-мильной пограничной зоны.
