Оттого были готовы к любому варианту.
Но чтобы ни Влада, ни гипотетический противник не заподозрили, что мужчина с двумя дамами приехали не развлекаться, а совсем по другому поводу, обставлено было все, как полагается в таких случаях. С ярким светом фар представительного автомобиля, с шумом и смехом, как и подобает людям, начавшим гулять еще в Москве и намеренным не останавливаться до утра.
Так они и поступили. Поскольку ничто не мешало Тарханову просто почувствовать себя мужчиной в обществе двух красивых девушек, каждая из которых действительно хотела забыться в общем веселье, хотя и по разным причинам.
Примерно во втором часу ночи Влада на крыльце, выходящем во двор, жадно дыша морозным воздухом и глядя на полную янтарную луну, низко повисшую над исчерканным вершинами елей небосклоном, вдруг спросила Елену:
— А он тебе кто?
— Кто? — не поняла вопроса Елена. Она видела, что новая подруга выпила чуть больше, чем следовало бы, но кое-что слышала от Вадима о ее странных отношениях с Сергеем, потому старалась быть осторожной.
— Арсений, он же Узи, и вообще не поймешь кто. Совсем я запуталась…
— Никто, я думаю. Как мне было вчера сказано, боевой друг моего друга…
— Тоже боевого? — слегка покачиваясь и иронически кривя губы, спросила Влада. Ей, в ее состоянии, это казалось очень остроумным.
— Не знаю даже, что тебе и ответить. Лучше всего, пожалуй, давай пойдем в дом. Холодно здесь, простудиться можно. Завтра Вадим приедет, ты их с Арсением сведи и выясни, кто, кому и с кем…
— Нет, ты хи-итрая, — погрозила Влада Елене пальцем и все же направилась в дом, чем доставила Елене немалое облегчение.
Не хватало еще с полупьяной женщиной препираться. Ее ведь тоже понять можно.
…Яков Мефодьевич угадал как раз вовремя. Он деликатно постучался в дверь около двух часов дня и был крайне смущен, когда дверь ему открыла Елена, но совсем не та, которую он привык видеть. Она была одета в черное полупрозрачное платье, снизу далеко отступающее выше колен, а сверху едва держащееся на двух тонких бретельках и являющее взгляду почти все, чем наградила женщину природа. Выглядела она, как веселая ведьма из соответствующих фильмов.
Глан несколько смутился, но она подхватила его под руку и увлекла в глубь дома, где гремела быстрая музыка и длинный стол свидетельствовал, что веселье продолжается не первый час.
— Мы тут Масленицу провожаем, скоро будем чучело во дворе жечь, — сообщила Елена.
Ляхова Глан узнал по фотографии, хотя там он был намного моложе. Но лицо то же самое. Ляхов сидел в расстегнутой белой рубашке и чокался серебряной чаркой со смуглым мрачным мужчиной, который Якову Мефодьевичу сразу не понравился.
Не успела Елена представить их друг другу, как со второго этажа в холл почти скатились две вообще очень условно одетые девушки в сопровождении обнимающего их за талии и ниже парня, тоже выглядевшего по-гусарски, то есть усатого, всклокоченного и здорово пьяного.
Вдобавок он читал стихи, громко, но слегка заплетающимся языком:
— Деды, помню вас и я, испивающих ковшами и сидящих вкруг костра с красно-сизыми носами…
Вот это как раз Глана успокоило.
Вырвавшийся с войны, получивший новое, неизвестно что сулящее назначение, русский офицер и должен так вот гулять напоследок.
Друзья, девушки, то ли по-настоящему знакомые, то ли приглашенные на вечер и ночь, уставленный полными и полупустыми бутылками стол, и еще сколько-то совсем пустых бутылок под столом и вдоль стен. Имитацией и не пахнет.
Вот только получится ли разговор?
— Может, Елена Артуровна, я позже зайду? — деликатно, как и подобает пожилому интеллигенту, спросил Глан.
— Да о чем вы? — изумился Ляхов. — Гость в дом, радость в дом. Елена, свежую тарелку гостю и рюмку, естественно. Вы что употребляете? Коньячок, водочку, в каком полку служили?
Еле-еле гость, изобразив соблюдение ритуала, отвязался от настойчивого гостеприимства.
Вера в успех сегодняшней миссии таяла на глазах, зато укреплялась уверенность в том, что в принципе проблем быть не должно. Тот, кто так гуляет, рано или поздно почувствует недостаток в деньгах, а то и вообще сочтет более желательным покончить с утомительной военной службой и предаться куда более приятной жизни рантье. Как очень многие до него.
— Неужели вы думаете, что сейчас может получиться деловой разговор? — спросил он, выпив рюмку коньяка и отведя Елену в сторонку от шумного стола.
— Да только сейчас и может, — хитро улыбаясь, сообщила та. — Кстати, совсем недавно Вадим мне как раз рассказывал о своих подвигах на фронте и упомянул, что единственное, что он сумел прихватить на память, какая-то старая сабля. Другие, мол, с деньгами приехали, барахло заграничное контейнерами домой отправляли, а он, вроде всех предыдущих отцов и дедов, — орден и трофей с поля боя. Только упаси вас бог на эту тему иронизировать, — сделала Елена страшные глаза. — Это он сам про себя любит шутить, а другим не позволяет.
— Так как в этом случае действовать будем? — осторожно спросил Глан.
— А попросту! — Елена одернула совсем уже вызывающе подвернувшийся край юбки. — Вадим, иди-ка сюда…
Чтобы избавиться от надоедливого шума, производимого развеселой компанией, они поднялись на второй этаж.
Елена, держась так, будто разговор на эту тему уже имел место, сообщила Ляхову, что вот Яков Мефодьевич, старый друг семьи и квалифицированный антиквар, готов посмотреть на его трофей и, если он имеет какую-то рыночную ценность, обещает помочь его реализовать.
— А разве я собирался ее продавать? — удивился Ляхов.
— Нет, ну ты даешь! Денег нет, отпуск скоро закончится, и с чем ты меня оставишь? Твоих тысячи рубликов в месяц и одному не хватит. Ты что, князь Меншиков, основатель Эрмитажа? Если Яков Мефодьевич готов помочь, так надо бегом за эту идею хвататься. Вдруг там правда можно кое-что выручить.
«Крепко дамочка в него вцепилась, — отметил для себя Глан. — Второй день как встретились, а уже командует, деньги его как свои считает. Может, с самого начала с ней нужно было весь разговор вести? Пусть бы она у него железку под любым предлогом выдурила, а уж потом…»
Но что сделано, то сделано.
— Так когда можно предмет посмотреть? — совсем аккуратно спросил Глан.
— Да хоть сейчас! — Кураж бил из Ляхова через край. — Ленок, кто у нас самый трезвый?
— Ты чего выдумал?
— Да ничего. Если Арсений в порядке, сейчас рванем в Москву, за пару часов обернемся.
Ляхов вдруг наклонился к Глану, не поймешь сразу, то ли с хитрой, то ли с лучезарно пьяной улыбкой.
— А вы гарантируете, что купите?
— Как я могу гарантировать? Надо сначала видеть вещь. Филантропией не занимаюсь.
