До чего все-таки совершенная фантоматика в Замке. Если уж воспроизводится какой-то элемент любой реальности, так с мельчайшими подробностями.
— …Такая штука, что существует именно и безусловно, как результирующая всех имевших место вмешательств, начиная с Древнего Египта, а то и раньше. То есть на ней все возможные варианты развилок уже состоялись, отторгнуты или вплетены в общую структуру. Короче — она именно такова, какова…
Слов ему явно не хватило. Не то образование. Трепаться на любую тему умеем мы, а у Олега весь пар уходит на изобретательство и создание заумных теорий, плохо вербализируемых.
— Согласны, — ответил я. — Ты со всей понятной нам убедительностью доказал, что бояться нам нечего, коварные планы Антона не просматриваются и мы можем отправляться, куда нам в голову взбредет. А куда конкретно? Предложения есть? Что касается меня, я при прочих равных выбрал бы время, самое близкое к рубежу веков, и предпочел бы обосноваться не в России: там, во-первых, скучно будет и непременно захочется во что-нибудь вмешаться…
Левашов, как опытный покерист, выдержал паузу с непроницаемым лицом. Всем своим видом показывая, что как свои, так и чужие карты его нимало не интересуют. Просто компанию сел поддержать.
Но нас с Сашкой не обманешь. Нам, что называется, много лет по краю пришлось ходить, где от случайного зевка головы легко лишиться можно. Уже сам факт его бесстрастного хладнокровия говорил о том, что на самом деле он внутренне подпрыгивает от желания выдать эффектную транспозицию
[53]
наших гипотез и расчетов.
— Ладно, давай, не томи, что ты в итоге накопал?
— Так, мелочь, пустячок, но забавный, — ответил Олег с долей разочарования. — По странной забывчивости или намеренно, Антон в своей таблице пропустил 1899 год, который, по всем расчетам, и технически наиболее доступен, переход в него требует минимальных затрат по всем параметрам, и твоим пожеланиям наилучшим образом отвечает. А самое главное — из него мы при самом неблагоприятном варианте легко сможем дожить до своего двадцатого естественным образом и совсем без всяких вмешательств в континуум. Просто не делая резких движений и регулярно следя за своим здоровьем… Будет нам под шестьдесят, что такое в сравнении с Антоновыми или Сильвии годами?
— Хорошо, — сказал Шульгин. — Это очень хорошо, что ты отыскал такой штришок… Осталось спросить Антона, что почем. Действительно упустил сей момент из внимания, память от наркоты ослабела, или, как мы и предполагали, ему надо засунуть нас, куда ему надо, а не нам хочется?
Год 1899, ничем большинству людей не интересный. По крайней мере — в России. Ну вот, навскидку, кто из моих возможных читателей готов назвать, чем знаменит этот год? Ну, КВЖД с городом Харбином строилась, Транссибирская магистраль была почти готова, спешно сооружался новый океанский флот… И все, пожалуй. «Развитие капитализма в России», как озаглавил свою книжку Ленин. Хороший, мирный год, преддверие еще более хорошего, прогрессивного века… Так все тогда думали.
А Антон его спрятал. И у нас появилась возможность для легкого, деликатного опускания Антона. Не корысти ради, а воспитания для.
Но я-то, человек чрезмерно образованный, держал в уме и еще кое-что. Именно этот год наилучшим образом пригоден для воплощения не только детских мечтаний, но и для приведения в соответствие нашей легенды, придуманной для того, чтобы вручить генералу Врангелю добровольный взнос в миллиард золотых рублей, не считая оружия, техники, здоровья и моральной поддержки в международных делах. Как я ему вкручивал, сидя в кабинете его крымской резиденции: «…В самом конце девяносто девятого мы с друзьями, четыре гимназиста последнего класса, юноши с романтическими настроениями, сбежали из дома. Поездом до Одессы, пароходом до Каира, оттуда в Кейптаун. Великолепное путешествие… Англо-бурская война, всеобщий подъем сочувствия к бурам. Песня „Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…“. Шарманки под эту мелодию массовыми партиями выпускали. Да, повоевали. Мой друг Алексей Берестин до фельдкорнета дослужился. Это у нас корнет — обер-офицерский чин, а у буров фельдкорнет — почти генерал…»
Дальше я вдохновенно фантазировал, как мы с местными кафрами сдружились, поскольку по своему русскому характеру, в отличие от англичан, а уж тем более буров, никогда расистами не были. И они нам в благодарность за дружбу, медицинскую помощь и огневую поддержку показали тайные золотые жилы и алмазные трубки, которые для них самих не имели почти никакой пользы, по причине отсутствия навыков и принципов современной торговли…
Стоп, это я уже начал несколько увлекаться, расширяя сферу воображения. Подобную мыслеформу будем создавать позже, по месту.
Друзья, может, обо всем этом забыли за минувшие годы, наполненные совсем другими приключениями, физическими и психическими травмами и всякой астральной ерундой, которая на мозги непременно влияет, но я — нет! Я автоматической ручкой в блокноты все заносил, важное и не очень, происходящее и придуманное, не делая большой разницы между тем и другим, как любимый мною Паустовский. У того тоже факты и воображение сплетались самым причудливым образом, придавая его книгам особую привлекательность.
Другой вопрос, помнил ли о подобном эксцессе Антон и учел ли он его в своих расчетах, в том или ином смысле?
Одним словом, закончив наши более-менее научные разборы ситуации, я предложил ребятам именно этот вариант, специально оговорив, что предварительно, причем без их присутствия, задам форзейлю, хоть лично, хоть в компании Арчибальда, несколько вопросов.
Почему наедине? Исключительно для чистоты результата.
А в том, что надо попробовать воплотить в жизнь именно эту фантазию, ни у Олега, ни у Сашки не возникло даже малейших сомнений. Левашов, кстати, исходя из собственного разумения, сообщил, что таким образом реальность-1920 будет значительно подкреплена «снизу», и тем, что легенда станет правдой, и тем, что вброшенные нами в мировую экономику тонны золота и ведра алмазов получат материальное оправдание.
— А какая разница? — по обычной привычке спросил Сашка. — Мы же их сдублировали из совсем другой реальности, и они были ничуть не менее материальны, чем винтовки и патроны… Вполне, так сказать, работоспособны.
— Именно поэтому. Как в арифметике решение примеров в столбик. Оттуда занимаем, сюда переносим, в итоге все сходится.
— Ага, — с умным лицом согласился Шульгин. — Закон Ломоносова — Лавуазье.
— Примерно в этом смысле.
— Меня это, ты не поверишь, ну вот на столько не интересует, — ответствовал Сашка, показывая половину первой фаланги указательного пальца. — А все остальное — весьма и весьма. Поэтому — боевая задача и распределение ролей выглядит сейчас так…
