— Мы тоже зря не сидели — считали, думали, — веско произнес он. — Вариантов сто, наверное, перебрали, с учетом всех известных и предполагаемых фактов и моментов. Устранение всех следов вашего присутствия в ХХ веке действительно должно привести дуггуров в изумление. Не знаю, как у них обстоят дела с футурологией и ретроспективным анализом, но в любом случае они — гуманоиды. Возникли и развивались на Земле. Пытаются лезть в человеческие дела — следовательно, общие точки соприкосновения в логике и психологии у нас с ними есть. Как бы они ни отличались по факту.
Спорить не с чем.
— Таким образом, полное исчезновение объектов, с которыми они вынуждены были считаться, непременно их насторожит. Скорее всего, они вообразят, что вы ушли в некую до сих пор не известную альтернативу. И займутся ее поисками. Это дает нам солидный выигрыш темпа и расширяет окно возможностей…
Тоже вполне здраво.
— Вообразить, что вы просто сбежали в прошлое, может прийти им в голову в самом крайнем случае. Не ваш стиль, как они его представляют…
Продолжение мысли было мне уже очевидно, хотя последний тезис оспорить я мог. «Как они его представляют!» Ты-то откуда знать можешь, как они представляют? Вполне возможно — совсем наоборот…
— И все же, если есть у них мудрец или специальный институт, способный творчески мыслить, такой вариант они рано или поздно (если мы их не прихватим раньше) примут к рассмотрению… — Антон рассуждал в несвойственной ему манере.
— Если их познания не слишком превосходят наши, они будут оперировать тем же набором узлов, или точек коротких замыканий в жгуте реальностей, так? — осведомился я.
— На это — единственная надежда. В ином случае…
— Понятно. И ты хочешь нам предложить…
— Приятно все-таки с тобой работать, Андрей…
Спасибо за комплимент, мысленно поблагодарил я.
— Спланировать наши предстоящие действия так, чтобы обнаружить их путем своеобразного сканирования прошлого было невозможно никаким образом. Я правильно понимаю?
— Совершенно.
— Хорошо. Значит, светиться нельзя нигде и никаким образом. Абсолютно частная жизнь людей, ничем не выдающихся на фоне остальных полутора миллиардов тогдашнего человечества. — Мне нравилось произносить те слова, которые только собирался предложить для обсуждения собеседник. Это его слегка дезориентировало.
— Не обязательно всех полутора миллиардов. Хотя бы верхнего миллиона цивилизованных людей. Не делать ничего, что может показаться странным в этих кругах. Экстравагантность — пожалуйста, но чтобы она не становилась темой массированных газетных кампаний или предметом слишком громких судебных разбирательств.
— За все последние годы я только один раз попал в поле зрения прессы, да и то американской и до начала эпопеи. Все прочие выходки не привлекли ни малейшего внимания…
— Кроме как у меня, у аггров разных чинов и званий, Игроков, Держателей, а потом и дуггуров… Также у контрразведок Великого Князя и господина Суздалева. Мало?
Здесь Антон был прав. Так не зря же он жил в пять раз больше меня и имел многократно превосходящие мои профессиональные навыки.
— Не стоит скромничать, Андрей, засвечиваться и подставляться вы умеете по полной программе. Такого уровня разведчики ни в гитлеровском рейхе, ни в СССР долго бы не протянули. Без моего прикрытия…
Утер меня товарищ, хорошо утер! Так ведь оно и было, я, со своей стороны, мог бы добавить еще несколько случаев, при воспоминании о которых хочется залиться краской, как гимназистке, услышавшей матерное слово.
Он, судя по всему, был доволен, что наконец я не ввязался в спор, что-то доказывая и пытаясь подавить информативным и интеллектуальным превосходством.
Скромненько, глазки в пол, дополнил ковшик доверху, снова поставил на огонь. Ничего крепче глинтвейна мне сейчас пить не хотелось. От головешки прикурил не знаю которую за день сигару. Впрочем, сэр Уинстон, с которым я вскоре надеялся встретиться лично, с полным основанием утверждал, что коньяк и сигары лучше для здоровья, чем любая физкультура.
— Поэтому было бы очень желательно, чтобы вы, согласившись соблюдать определенные правила конспирации, отправились в свой круиз без единого предмета, который может создать в избранном вами году хоть малейший посторонний фон. Понимаешь, о чем я?
Хороший ход. Атака прикрытой пешкой на короля, которая, объявляя шах, следующим ходом выходит в ферзи.
— Значит — отправляться без всего?
— Почему? Со всем, что возьмете с собой. «Валгалла» — большой пароход. На два десятка человек — двадцать пять тысяч тонн грузоподъемности…
Тут он проявил неграмотность. Двадцать пять тысяч — это водоизмещение «Валгаллы», а не дедвейт. Но я не стал ничего говорить.
— …У Робинзона сколько было, не говоря о колонистах острова Линкольн? Берите все, что в голову придет, кроме аппаратуры СПВ, блок-универсалов, шаров… Радиолокаторы, УКВ-приемопередатчики тоже желательно исключить.
— Тут ты зря. Как раз УКВ вреда не принесут. У них дальности — на два десятка километров по прямой. Не то что у длинноволновых.
— Огонек сигареты в лесу больше внимания привлечет, чем уличные фонари в большом городе…
И снова правильно.
— А про гомеостаты ты ничего не сказал… — Это у меня была последняя надежда прихватить что-то, выводящее нас из разряда жалких, целиком погруженных в обыденность человечков.
— Гомеостаты — можно, я думаю. Да и то не наверняка. Черт знает, как они устроены, но ни нашей, ни аггрианской техникой дистанционно не наблюдаются. Касательно же дуггуров… Ты уверен, что они за мной на Арбат приехали, а не за этой штучкой?
— Как я могу быть уверен? Только предположение выскажу: за тобой лично, товарищ Тайный посол! Закладку они в любой день и час могли извлечь, без шума и пыли. Тебя ловили, единственного, кто в Москве в тот момент проявился. Как раз на сломе эпохи. Сильвия, Лихарев — те в Лондоне, под нулевой крышей были. Я — с Шульгиным разбирался. А ты — туда пришел. Ну и, пожалте бриться!
— Скорее всего так. И в тот момент, добавлю, их ребята еще в плену у нас находились…
— Точненько. Грубо говоря, ночь полнолуния, которая бывает раз в сто сорок четыре года…
Глинтвейн только-только собрался закипеть, как я сдернул ковшик с решетки и разлил парящий напиток по кружкам.
— Хорошо мне с тобой, Андрей, — сказал Антон, подув на напиток, и сделав маленький глоток. — Вот даже не скажу почему, а хорошо…
— Наверное, потому, что я умный и в самую меру порядочный. Похоже?
— Ну да. А главное — ты относишься к тому редкому типу людей, которые всю жизнь делают только то, что хотят, не слишком задумываясь о собственной пользе.
