— А на тебя, выходит, не подействовало? — Девушка прищурила глаза, бросила косой взгляд на Ирину. — Или мысли твои и подсознание абсолютно безупречны?
— Подействовало, подействовало, не бойся. Просто я в тот момент был занят несколько другим, вот Арчибальд невольно и активизировал не эротическую, а аналитическую функцию. Кирсанов, кстати, тоже не поддался, поскольку считал себя на работе. А толковый жандарм никогда не позволит поступиться интересами службы даже в обстановке всеобщего веселья и разгула. Скорее, наоборот…
— А может, он просто импотент или гомик? Никогда не замечала за ним интереса к женскому полу…
— Скорее он предпочитает проявлять его где-то на стороне…
— Еще проще — в нашей компании не нашлось подходящего объекта, вы просто не в его вкусе, — с удовольствием съязвил Левашов, до этого молчавший. Похоже, мысль показалась ему стоящей.
— А вот и неправда, — усмехнулась Ирина. — Сильвия его очень и очень привлекает. Я наблюдала, как он, при всей его сдержанности, глазами ее раздевал. Причем до того, как Замок начал подготовку к вакханалии. Не удивлюсь, если…
— Ладно, ладно, не о нем сейчас речь. Про Арчибальда тоже пока все. Переходим к Антону. Он у нас сейчас ближе к циклотимии, проще говоря — к маниакально-депрессивному психозу. То впадает в глубокую задумчивость и тоску, наверное, вспоминая о годах заключения, — продолжил лекцию Шульгин, — то проявляет чрезмерную активность и раскованность, чего раньше за ним не замечалось. Многие, кстати, после тюрьмы здорово меняются…
— И чем это может грозить лично нам? — заинтересовалась наконец и Ирина.
— Очень может быть, что ничем. Я даже допускаю, что нам такое на пользу. Ему наверняка не доставляет никакого удовольствия смена ролей. Когда твой автомобиль, к примеру, начинает сам выбирать, куда ехать, да вдобавок поучает, критикует твой стиль вождения и так далее, что тебе захочется сделать? Правильно. Так что Антон, сознательно или нет, должен стремиться к возвращению статус-кво…
— Или полностью перейти на нашу сторону?
— Не обязательно. В нашем обществе он сильно проигрывает в статусе, а кому такое понравится? Из полковников — в капитаны, причем в своей же воинской части… Так что происходящий в нем раздрай может привести к стратегическим ошибкам, именно ошибкам, без всякого злого умысла.
Константин Васильевич, погруженный в собственные мысли, но одновременно успевавший следить и за нашим разговором, подтвердил, что медицинская оценка не слишком расходится с магической.
— Наличия злой воли я не усматриваю, однако и сколько-нибудь далеко проследить директрису их эмоционально-нравственных устремлений не в состоянии. В переводе на доступный вам язык мое заключение означает, что пока отсутствует возможность с должной степенью достоверности предугадать поведение рассматриваемых объектов в условиях, сколько-нибудь значительно отличающихся от заданных…
— Спасибо за весьма доступное разъяснение, — с серьезным лицом поблагодарила Лариса. — Совсем просто говоря, вы ни хера не представляете, как наш хозяин и его замок поведут себя в ближайшее время и куда нас заведут? — И добавила еще пару крепких выражений, никому специально не адресованных.
С первых дней знакомства я отметил, что она относилась к тому редкому типу девушек, в устах которых грубые выражения звучали пикантно и даже привлекательно, но если — по месту. Там, где у других подобное получалось бы просто отвратительно. Она, очевидно, сама это понимала и малоцензурной лексикой пользовалась аккуратно. Но сейчас боцманские слова, сорвавшиеся с изящно накрашенных губ, свидетельствовали о ее полной ошеломленности, когда об имидже думать не приходится.
Наверное, она надеялась услышать от нас или от Удолина нечто более успокоительное.
— Ну, вы слишком уж примитивизируете. — Удолин к ее эксцессу отнесся академично. — Я хотел довести до вашего сведения, что не могу сказать, как Антон и Замок поведут себя завтра, если обстановка вокруг резким и непредсказуемым образом изменится. О любом из вас могу, о них пока, я подчеркиваю, пока — нет. Не исключаю, что они со всей своей мощью окажутся на нашей стороне, но с тем же успехом — на противоположной. Будет зависеть, какой именно окажется та сторона. Если силой, имеющей над ними власть, то, сами понимаете…
— А что там, дальше, по ту сторону? — вдруг спросила Лариса, как бы снимая тему, и указала на дверь, противоположную той, через которую мы вошли.
— Хорошая пустая квартира. Большая. Необставленная, только в одной комнате Олег себе уголок для компьютерных игр оборудовал, — ответил Сашка.
Как часто бывало, меня удивила резкая смена настроя Ирины. Не настроения, а именно настроя. Из вполне домашней, озабоченной текущими интересами, удовольствиями и душевным комфортом женщины она умела превращаться в собственный вариант. В ту Ирину, какой должна была оставаться, если бы не встреча со мной и все последующее. «Бывших разведчиков не бывает», любят повторять авторы шпионских боевиков, а в две тысячи пятом мне очень часто попадалась эта максима
[70]
, высказываемая журналистами и политологами в адрес тогдашнего президента России.
Так же и она, когда возникала угрожающая ее личному благополучию или общему делу ситуация, немедленно переходила в боевой режим. И тогда не уступала своей бывшей начальнице Сильвии, а то и превосходила ее, преимущественно за счет того, что по исходному психотипу относилась не к британским аристократкам, а к «женщинам русских селений», специализирующимся на конноспортивной и противопожарной деятельности.
— Показывайте, — довольно резко сказала она, подходя к ведущей в недра квартиры двери.
Даже я удивился: ничего вроде бы не предвещало обострения. Или почувствовала там такое, чего не уловил ни я, ни Удолин?
В руке ее блеснул перезаряженный и готовый к бою портсигар.
Черт его знает, вдруг по ту сторону уже сосредоточились пресловутые, не к ночи будь помянуты…
Настроение Ирины подействовало и на нас. Все, кроме профессора, вооружились развешанными прошлый раз на крючках одежной вешалки карабинами «ШСМ-84»
[71]
. Надо же их как-то именовать.
Пользоваться этими штуками давно умел каждый, а Лариса, бывшая биатлонистка, в бою с напавшими на поезд бандитами вообще показала такой класс прицельной стрельбы, что Шульгин до сих пор вспоминал об этом с восхищением.
К легкому разочарованию (и одновременно облегчению), за дверью не оказалось совершенно ничего опасного и даже интересного, сверх того, что наша троица уже видела. Тараканы и те не бегали по навощенному паркету.
Под предводительством Ирины, держащей блок-универсал в обращенной вперед ладони, мы обошли все помещения, включая ватерклозеты, ванную, чуланы и прихожую. Чисто.
