— Ну вот, — сказал Белли Ростокину, — это же типичное хулиганство. А если бы вдруг попали? Там ведь живые люди, причем невоеннообязанные…
— Скажите, Владимир, — вдруг спросила Алла, — если вы сейчас поднимете Андреевский флаг и возьмете пароход под свою защиту, англичане вас посмеют тронуть?
— Попробовали бы, — усмехнулся старлейт. — Единственное, чего они по-настоящему боятся, так это наших рейдеров. «Рюрик» с «Россией» и «Громобоем» такого шороха в океане наведут…
— Так сделайте это. Покажите флаг и разойдитесь…
Алла, как и все прочие женщины Братства, вызывала у Белли восхищение, часто переходящее в вожделение, и спорить он с ними не умел, помня, как они заботились о нем, несчастном гардемарине, но сейчас ответил твердо:
— На войне, как на войне. И у меня приказ: «Неприятеля в случае встречи — обезвредить!»
— Вы готовы уничтожить полторы тысячи человек, которые на вас не нападают?
— Я сказал — обезвредить, а не уничтожить. Но если они будут слишком неблагоразумны — придется действовать по обстановке.
Алла пожала плечами и отвернулась.
— Поднять нужный флаг! — приказал командир вахтенному офицеру. — Баковое — огонь по «Гибралтару», ютовое — по «Эклипсу». Близкими недолетами!
Он не хотел сразу стрелять на поражение, руководствуясь неким подобием дуэльного кодекса. Сначала нужно бросить вызов, убедиться, что противник его принял, а уже потом… Каждый волен отказаться, как в известном анекдоте: «Вы заявили, что я негодяй и трус. Именно поэтому я не стану с вами драться».
А то, что ты неизмеримо лучше стреляешь и фехтуешь, чем соперник, так это его личная проблема, как любят повторять те же гордые британцы.
Флаг, взвившийся на гафеле «Изумруда», был Трансваальским. Отсутствие выхода к морю у бурских республик отнюдь не препятствие к тому, чтобы завести собственный флот. Покупаешь корабли, можно с экипажами, которым предоставляешь гражданство, договариваешься об аренде подходящего порта с нейтральным государством — и вперед. У Боливии, по крайней мере, свои ВМС имеются.
Все это было своевременно проделано. Президент Трансвааля Пауль Крюгер, получив подобное предложение, развеселился до чрезвычайности. Он, разумеется, не поверил ни одному слову Новикова, исполнявшего привычную роль господина Ньюмена, о том, что он выступает как частное лицо. Ему гораздо проще было поверить, что за спиной молодого авантюриста стоит одна из великих держав, которой просто неудобно в данный момент затевать очередной мировой кризис. Что будет дальше — посмотрим, а за вполне символическую в нынешних обстоятельствах плату получить собственный флот и гарантированные поставки оружия — это великолепно. Крюгер вознес многословные благодарственные молитвы Творцу всего сущего и незамедлительно подписал необходимые документы.
Англичане, сколько их было на обоих мостиках, вначале несказанно удивились, потом дружно и грубо расхохотались. Ах, вот у деревенщин, привыкших ездить на запряженных быками фургонах, появился собственный крейсер! Базирующийся скорее всего на один из портов Мозамбика. Или Мадагаскара. Если на германские — его должны сопровождать угольщики и другие суда снабжения.
Коммодор, руководивший парой крейсеров, испытал облегчение. Был бы этот крейсер чьим угодно, стоило думать о дипломатии, а если откровенно показан флаг страны, находящейся в состоянии войны, решение напрашивается единственное. Атаковать и уничтожить.
Главный калибр у бурского (чьим бы он ни был на самом деле) крейсера — сто двадцать миллиметров, никак не больше. Число орудий — восемь, от силы.
Забыв о голландском пароходе, англичане начали разворот, рассчитывая взять дерзкого «в два огня», на сходящихся курсах.
«Гибралтар» издалека походил на броненосец типа «Пересвет», и его бортовой залп мог сокрушить «Изумруд» и любой легкий крейсер с одного раза. Если бы попал. Английскому коммодору стало не по себе, когда снаряды 234-мм пушек, не говоря о шестидюймовках, легли едва на половине дистанции.
— Старший, — сдерживая ярость, обернулся он к артиллеристу, — это — что?
— Как будто сами не знаете. Это все, сэр! Предел. Продолжайте сближение, и мы, наверное, его достанем… Если не сбежит. Еще сорок кабельтов…
— А это? — Коммондор задохнулся, когда четырехорудийный залп с «Изумруда» взметнул серо-зеленые столбы воды под самым бортом.
— Я не знаю, сэр. По дальномерам до него сто. На столько пушки не стреляют…
С «Изумруда» замигал сигнальный фонарь. Писали по-английски.
— «Уходите. Иначе перехожу на поражение. И да поможет вам бог», — отчетливо прочитал сигнальщик.
— Негодяй, подонок! Что он себе позволяет?! — Коммодор едва не подавился собственной бранью.
— Мне кажется, у него есть некоторые основания, — ядовито ответил старший артиллерист. Второй залп с «Изумруда» лег под бортом «Эклипса».
— Вы настаиваете на продолжении? — спросил артиллерист у командира, когда мощные пушки крейсера выбросили свои снаряды в море, напугав только рыб.
— Я в растерянности, — честно ответил коммодор. — Но, думаю, стоит попробовать. Через десять минут полного хода мы его достанем…
— Не могу ничего гарантировать, сэр. На предельной дистанции, при такой скорости смещения цели процент попадания даже теоретически не превышает трех процентов. Из ста снарядов в лучшем случае могут попасть только три…
Командир «Гибралтара» был из того поколения моряков, что начинали службу в эпоху дерево-железных кораблей, стрелявших из дульнозарядных пушек практически в упор, с темпом один выстрел в пять минут. А главным средством поражения считался таран. Исходя из опыта сражения при Лиссе.
— Значит, в худшем случае мы можем получить от «бура» не больше? Это терпимо?
— Мы выдержим и двадцать попаданий, и тридцать. Решать вам. Мои комендоры сделают все, что в их силах. Только мне очень не нравится, что с первого залпа противник добился накрытия… Новые пушки Круппа?
— Вам лучше знать. Я приказываю — «полный вперед»! Остальное зависит от вас. Сигнал «Эклипсу» — «Делай, как я!».
У Владимира Белли, запомнившего бой «Валгаллы» с английскими эсминцами в Черном море, никакого собственного гениального плана сражения не было. Он не Ушаков и не Нельсон. Да и ни к чему.
Идя по широкой циркуляции, центром которой условно считались английские крейсера, а радиус составлял семьдесят кабельтов (на десять больше предельной дальности британских пушек), он отдал команду баковому и двум казематным орудиям левого борта стрелять по «Гибралтару», остальным — по «Эклипсу». Беглым огнем, целясь под корму.
Новикову с Шульгиным не хотелось стрелять по английским уланам на поражение, боевого ожесточения, неизбежно вызываемого зверствами врага и собственными потерями, у них еще не появилось. Точно так же Белли не испытывал желания накрыть противостоящие крейсера сокрушительным огнем, учинить им локальную «Цусиму». А ведь мог бы! Они этого вполне заслуживали, в грядущей через четыре года войне японцы воевали с Россией на английских кораблях, стреляли английскими снарядами, за английские деньги и по британскому наущению. Белли находился в гораздо более выгодном тактическом положении, чем даже адмирал фон Шпее в сражении английской и немецкой эскадрами при Коронеле (ноябрь 1914 г.). Там силы были технически равны, немцы просто лучше маневрировали и стреляли. Могло повернуться и по-другому.
