Рената вытащила из кармана небольшой пистолет и сунула его Игорю.
– Стреляй!
– Вы его убьете? – испугалась я.
– Целься хорошо, – приказала служительница.
Я прикрыла голову Гензы рукой и зашептала:
– Они шутят, зайчик останется жив...
Послышался короткий щелчок и шум упавшего тела.
– Чем это воняет? – заорал Игорь. – Фу!
Я постаралась не дышать. Значит, бедный Генза все же испугался. Не знаю, что выделывает скунс, но рукохвост – мастер портить воздух. И, похоже, охранник со служительницей считают распространительницей смрада меня, вон как переглядываются. Надо ввести их в курс дела.
Я расстегнула верхнюю пуговку кофты.
– Видите? Это Генза, он от страха пукает.
– Пойду посмотрю, заснул ли Чарлик, – сменила тему разговора Рената.
– Заснул? – переспросила я.
– Стреляли шприцем со снотворным, – пояснила Маленкова и пошла по направлению к горе меха, серевшей на дорожке.
У меня отлегло на душе, Игорь поднялся с четверенек.
– Не тушуйся, подумаешь, «шептуна» пустила... Люди в первом бою голову теряют и еще не то делают.
– Это Генза, – покраснела я.
– Клево, – кивнул Игорь. – А может, он? Вон у твоей ноги примостился.
Я увидела темно-фиолетовую ящерицу и сделала шаг в сторону. Интересно, почему рептилия примчалась сюда за мной? Может, ей неудобно за причиненную мне боль?
Игорь заржал:
– Успокойся, никто тебя не осуждает, что естественно, то можно. Пошли глянем на кроля.
Когда мы с охранником очутились около громко храпящего Чарлика, Рената налетела на Виктора.
– Почему животное здесь очутилось? Кто стоит на лужайке? Что происходит?
Бедный фотограф пытался ответить, но Маленкова не давала ему сказать ни слова, бесконечно повторяя одни и те же вопросы.
Игорь положил служительнице на плечо руку и рявкнул:
– Остановись!
Рената замерла с открытым ртом, теперь тараторить принялся Виктор.
Чтобы показать Чарлика в самом выигрышном свете, фотограф привез несколько муляжей в виде зайцев и рассадил их на полянке. Виктор провел фотосессию, а когда Рената на пару секунд отлучилась, задумал воспользоваться вспышкой. Чарлик, внезапно ослепленный ярким светом, застыл в диковинной позе. Фотограф испугался, что нанес кролику вред, быстро похватал муляжи, в спешке забыв один, сел в автомобиль, по дороге звякнул Маленковой и хотел удрать из питомника. И тут за спиной водителя раздался шум. Виктор обернулся, узрел Чарлика, который с тигриным рычанием раздирал на части плюшевую копию зайчика, и выкатился из малолитражки.
– Похоже, у него мозг поплыл! – бубнил фотограф. – Вспышка не виновата! Не знаю, как Чарлик в мою машину попал! Я его не сажал! Похоже, он сам запрыгнул, тайком от меня!
– Да? – голосом, полным злости, перебила Виктора Рената. – Интересно!
– Чарлик спит, – вмешалась я в назревающий скандал, – психологу здесь пока нечего делать. Пойду, пожалуй...
Глава 15
Вернувшись в спальню, мы с Гензой приняли душ, потом я хотела включить телевизор, но тут позвонил Димон.
– Есть две новости, одна плохая, другая ужасная. С которой начать?
– С первой, – решила я.
– Могила! – загадочно заявил Коробок.
– Кто-то умер? – забеспокоилась я.
– Могила, – повторил хакер, – он скончался.
– Нельзя ли поподробнее? – потребовала я.
– Степан Могила из деревни Харитоновка отъехал на тот свет.
– У деда в паспорте так и значилось «Могила»? – недоверчиво переспросила я.
– Верно подмечено, – похвалил меня хакер. – Здорово, да? Жизнеутверждающая, оптимистичная фамилия. И для Харитоновки совсем не редкая, там полсела Могилами звалось и, наверное, в родственниках состояло.
– Я видела недавно пенсионера в добром здравии, – остановила я разболтавшегося Коробка.
– Ошибаешься, он труп, – не сдался хакер.
– Для покойника Степан слишком говорлив и врет ловко, – вздохнула я.
– У Германа Кнабе немерено земли, – продолжал хакер, – и никаких других хозяев полей там нет. Бизнесмен приобрел и участок Могилы, но, наверное, разрешил деду спокойно дожить на старом месте.
– Это точно?
– Есть документы: акт купли-продажи участка, запись в книге о смерти Степана.
– Я была в гостях у живого и, похоже, несмотря на возраст, вполне здорового дедушки, – не успокаивалась я.
– Охотно верю, что ты беседовала с престарелым мачо. Но был ли он Могилой? – совсем тихо спросил Димон.
– Он отзывался на Степана, – ляпнула я и тут же оценила глупость своего аргумента.
Коробков начал юродствовать.
– Молодая вы, барышня, наивная, мужикам верите, оттого и в беду попадаете. Некогда в граде Москве жил один генерал. Ой, справный хлопчик! На морду круглый, на язык быстрый, руки загребущие, глаза завидущие. Катался душка-военный на красивой машине, договаривался с чиновными людьми, брал у них деньги, в друзьях числился. И скорехонько у того генерала образовались на шоссе Копейкинском палаты каменные, а под кроватью мешки с золотом. А потом – упс! – выяснилось: никакой он не генерал, ксива фальшивая, биография дутая, одно вранье, или, как говорится в Уголовном кодексе, мошенничество в особо крупном размере. Большие люди генералу на слово верили, никто в его разбойничьем прошлом покопаться не дотумкал. Документ легко выправить, надел купленные ордена – и ты герой всех времен и народов. Могила давно в могиле, пардон за отстойный каламбур. Ау, Танюшка, ты жива?
Я издала мычание. Значит, Степан покойник. А кто же тогда уютно устроился в маленьком домике? Может, некий бомж решил прикинуться Могилой, чтобы обеспечить себе сытную старость?
– Нашла в присланном чемодане ноутбук? – спросил Димон. – Такой плоский предмет, типа... э... папки. На крышке выдавлено полуобгрызенное яблочко.
– Думаешь, я совсем идиотка? – зашипела я в трубку.
Коробков оглушительно чихнул, я на секунду оглохла, а потом услышала:
– Ну, открыла? Верх там, где изображен упомянутый фрукт, смотри не перепутай. Можешь войти в свою почту? Помнишь пароль?
– Нет, – честно призналась я.
– Я это предвидел. Ах, какой у нас Дмитрий умный! – Коробков не упустил возможности отвесить себе комплимент. – Поэтому смело жми на надпись «post», само включится.
– Работает, – обрадовалась я, проделав несколько манипуляций. – Ой, открылось! У меня одно послание.
