Из беседки неслись горькие рыдания. Потом на тропинке показалась женская фигура в светлом платье. Роза вытерла лицо носовым платком и поплелась в сторону калитки. По ее походке и низко опущенной голове мне стало понятно: девушка морально сломлена.
У меня возникло желание окликнуть ее, подойти, обнять и сказать: «Роза, твое счастье впереди. В жизни действует закон равновесия: если сначала тебе очень плохо, то потом будет очень хорошо. Попался на пути записной бабник? Значит, следующим встретится верный человек».
Но, сами понимаете, свой порыв мне пришлось сдержать.
Когда согнутая фигурка Розы растаяла вдалеке, я выбралась из укрытия и собралась направиться к развалинам, но тут послышались шорох, сопение, кряхтение – сквозь лесную чащу ломился кто-то огромный. Я, вспомнив в недобрый час про Клауса, покрылась холодным потом и, почувствовав, как моей ноги коснулось нечто лохматое, заорала. Сзади раздался шум упавшего тела, я обернулась и увидела Емелю.
– Уф! – вырвалось из груди.
Волкодав приподнял голову, шевельнул ушами и снова лишился чувств, он явно испугался еще чего-то, и я на всякий случай юркнула за дерево.
На тропинке появилась Анна Степановна. Повариха, долго убеждавшая меня не ходить к развалинам и сообщившая о своей встрече там с Клаусом, резво, безо всякого страха, шагала в глубь леса. В одной руке у нее был судок, в другой – тарелка, прикрытая салфеткой. Емеля сел и фыркнул. Анна Степановна ойкнула, потом рассмеялась.
– Тебя только не хватало! Ну пошли со мной к Степе!
Волкодав, вероятно, хорошо знал, куда держит путь повариха, и побежал впереди нее.
Я стояла, прижавшись щекой к коре дерева. Вот кто подкармливает деда! Впрочем, это мне он кажется стариком, а для поварихи вполне справный кавалер. Ясно теперь, почему она так упорно пугает всех Клаусом и врет про свою встречу с привидением: Анна не хочет, чтобы люди узнали о ее романе. Может, и еще кто-то не заинтересован в походах любопытных на развалины и поэтому распространяет байку о мстительном призраке.
Разрушенная церковь была небольшой, я вошла в основной зал и замерла. Икон не сохранилось, над головой виднеется звездное небо, но пол, выложенный плиткой, почти цел, и остались алтарные ворота.
После некоторого колебания я прошла вперед. Отлично знаю, что внутрь алтаря женщин не пускают, но ведь здесь давным-давно не проводят службу. И я не являюсь воцерковленным человеком, меня воспитывали родители-атеисты и школа, в которой никогда не преподавался Закон Божий. Но все равно как-то боязно.
– Принес костюм? – вдруг произнес невдалеке густой бас.
Я, чуть не упав от ужаса, кинулась к алтарю, влетела внутрь, увидела чудом сохранившийся стол, нырнула под него и забилась за тумбу. Оставалось лишь удивляться, каким образом мне, мало напоминавшей Дюймовочку, удалось втиснуться в узкую нору. Наверное, гибкости придал страх. Я надеялась, что полумрак, царивший в церкви, меня скроет. Электричество тут не работало, стены освещала круглая луна, беззастенчиво заглядывавшая сквозь почти полностью разрушенную крышу. Июль в Подмосковье – месяц светлых ночей, но в развалинах было темнее, чем на улице.
Послышался грохот, затем тот же мужской голос раздраженно выругался.
– Осторожней! – откликнулся тенором другой парень.
– Споткнулся обо что-то, – пояснил первый, и я сразу поняла: это тот самый Казанова, от неразделенной любви к которому горько рыдала Роза.
– Повезло, – заржал тенор. – Знаешь анекдот? Приходит мужик к врачу и жалуется: «Доктор, я член повредил, капканом прищемил». Медик в непонятках: «Как такое вышло? Где ваш член и где капкан?..» А пациент отвечает: «Бежал я, доктор, споткнулся и на капкан упал».
Парни загоготали, а мне стало неприятно. Конечно, я понимаю, что мужчины наедине друг с другом ведут себя иначе, чем в компании с женщинами. Но анекдот-то совсем не смешной, пошлый, грубый. Надеюсь, мой муж Гри никогда не рассказывает подобные мерзости.
– Открывай, – велел, отсмеявшись, Казанова.
Послышались стук алтарных ворот, тихое покряхтывание.
– Смазали петли, теперь не скрипят, – отметил тенор.
– Везде подмазать надо, – философски констатировал Казанова. – Миша, ты бутылки припер?
– Обижаешь, начальник, – засмеялся тенор.
У меня закружилась голова. В поместье я пока знаю лишь одного Михаила – сына Германа Кнабе. Это он сейчас орудует в алтаре? Голос вроде похож, противно слащавый. И чем занимается парочка?
Затаив дыхание, я чуть-чуть выглянула из-за тумбы. Оба парня стояли ко мне спиной. Они были одеты в темные спортивные костюмы и выглядели близнецами: подтянутые, стройные, примерно одного роста, коротко стриженные. Казанова успел снять и оставить где-то ветровку охранника.
Один нажал на стену, расположенную напротив разрушенного окна, его спутник подхватил с пола сумку и шагнул в открывшееся в полу отверстие, второй последовал за товарищем. Люк бесшумно закрылся, в развалинах повисла тишина.
Некоторое время я сидела тихо, потом выползла из-под стола и на цыпочках подошла к тому месту, где только что исчезли мужчины. Если бы я собственными глазами не видела дыру в полу, никогда бы не подумала, что здесь есть лаз. Плиты идеально прилегали друг к другу, их соединяли довольно широкие серо-коричневые швы, никаких щелей с первого взгляда не заметно. Впрочем, со второго и третьего тоже.
Я довольно долго ощупывала руками стену, потом тонкий луч фонарика начал тускнеть, в нем явно садился аккумулятор. Испугавшись, что останусь в темноте, я выскользнула из развалин и понеслась по тропинке домой.
Неприятно признаваться в собственной трусости, и я для представительницы слабого пола достаточно храбрый человек, но сейчас прогулка по лесу не доставила мне ни малейшего удовольствия. За каждой елью чудился человек с пистолетом, кусты напоминали затаившихся диких животных, а когда на тропинку прямо перед моим носом упала шишка, я едва не грохнулась в обморок. В лесной части имения стояла оглушительная тишина, такая, что мне хотелось заорать от ужаса. Запыхавшись от марафона, я пробежала через калитку, не сбавляя скорости, пронеслась по дорожке, обогнула угол особняка и налетела на маленького старичка в круглых очках, делавших его похожим на сову. Хорошо, что над центральным входом в дом и по всему парку ярко горят фонари, разгоняющие ночную тьму, иначе я могла бы не заметить дедушку и затоптать его.
Старик выронил портфельчик и ойкнул.
– Простите, – пропыхтела я, пытаясь хоть чуть-чуть привести дыхание в норму, – не ожидала здесь кого-то увидеть. Надеюсь, не ушибла вас?
– Все в порядке, душенька, – ласково пропел дедуля. – Вам плохо? Похоже, давление подскочило.
– Таня? – удивилась Лаура Карловна, выныривая из особняка. – Почему ты не спишь?
Я смущенно кашлянула.
– Совершала пробежку.
