– Да.
– А ты в него?
– Он мне нравится. Очень. Но и только; по крайней мере, сейчас.
– А тебе не кажется, что пока Джерри в Англии…
– Нет. По-моему, его пребывание здесь гораздо менее опасно для меня, чем его отъезд. Так как я с ним не поеду, он, вероятно, установит за мной слежку. Одно у него не отнимешь: что сказал, то сделает.
– Не знаю, такое ли уж это достоинство. Пойдём куда-нибудь пообедаем.
Клер потянулась:
– Не могу, дорогая. Я обедаю с Тони в скверном ресторанчике, который нам обоим по карману. Честное слово, жить почти без гроша – даже забавно.
Динни встала и принялась поправлять японские гравюры. Беспечность сестры была ей не внове. Но она – старшая и не должна расхолаживать Клер. Ни в коем случае!
– Отличные вещи, дорогая, – сказала она. – У Флёр чудесные вещи.
– Не возражаешь, если я пойду переоденусь? – спросила Клер и вышла в туалетную.
Динни осталась один на один с мыслями о положении сестры и почувствовала полную беспомощность – состояние, знакомое каждому, если не считать тех, кто всегда и все знает лучше других. Подавленная, она подошла к окну и отдёрнула штору. В переулке было сумрачно и грязно. Из соседнего гаража выкатилась машина и остановилась в ожидании седока.
"Как это додумались устроить здесь антикварный магазин?" – удивилась девушка и вдруг увидела, что из-за угла вышел человек и задержался у крайнего дома, рассматривая номер. Затем он прошёл вдоль переулка по противоположной стороне, повернул назад и остановился перед домом N 2. Динни обратила внимание на уверенность и гибкость каждого движения этой фигуры, которых не скрывало даже пальто.
"Боже правый! Джерри!" – сообразила она.
Девушка опустила штору и кинулась в туалетную. Распахивая дверь, она услышала меланхолическое позвякивание овечьего колокольчика, оставшегося от прежней владелицы – антикварши.
Клер в одном белье стояла под единственной лампочкой и с помощью ручного зеркальца осматривала свои губы. Динни разом заполнила помещение, гдег и одному человеку было тесно.
– Клер! – выдавила она. – Он!
Клер обернулась. Белизна обнажённых рук, переливчатое мерцание шёлкового белья, изумлённый блеск тёмных глаз – настоящее видение, даже для сестры.
– Джерри?
Динни кивнула.
– Не хочу его видеть. – Клер посмотрела на ручные часы. – Ах, чёрт, я же должна поспеть к семи.
Динни, меньше всего заинтересованная в том, чтобы это несвоевременное свидание состоялось, неожиданно для самой себя предложила:
– Давай я выйду к нему. Он, должно быть, увидел, что у тебя горит свет.
– А ты сумеешь его увести, Динни?
– Попытаюсь.
– Тогда иди, дорогая. Если тебе удастся, будет замечательно. И как только Джерри нашёл меня, будь он проклят! Теперь не отстанет.
Динни вышла в гостиную, выключила свет и спустилась по винтовой лесенке. Когда она очутилась внизу, над нею снова зазвенел колокольчик. Направляясь через пустую комнату к выходу, девушка думала: "Дверь открывается внутрь. Надо её захлопнуть за собой". Сердце Динни учащённо забилось, она глубоко вздохнула, открыла дверь, вышла, шумно захлопнула её за собой и отпрянула с хорошо разыгранным изумлением: прямо перед нею стоял её зять.
– Кто здесь?
Корвен приподнял шляпу; они молча посмотрели друг на друга.
– Динни, вы? Клер дома?
– Да. Но она никого не принимает.
– Вы хотите сказать, не примет меня?
– Считайте, что так.
Он в упор взглянул на неё дерзкими глазами:
– Что ж, зайду в другой раз. Вам куда?
– На Маунт-стрит.
– Позвольте вас проводить?
– Пожалуйста.
Она шла бок о бок с ним и твердила себе: "Осторожнее!" Когда он рядом, к нему относишься иначе, чем в его отсутствие. Недаром все говорят, что в Джерри Корвене есть обаяние!
– Клер, вероятно, скверно отзывалась обо мне?
– С вашего позволения, переменим тему. Каковы бы ни были чувства Клер, я их разделяю.
– Ещё бы! Ваша преданность близким вошла в поговорку. Но вы забываете, Динни, как хороша Клер!
Он посмотрел на неё круглыми улыбающимися глазами, и ей вспомнилось недавнее видение – шея сестры, изгиб плеч, сверкание кожи, тёмные волосы и глаза. "Голос плоти" – какое отвратительное выражение!
– Динни, вы даже не представляете себе, насколько это притягательно.
А я к тому же всегда был экспериментатором.
Динни круто остановилась:
– Знаете, она мне всё-таки сестра.
– Вы так уверены? А ведь увидев вас обеих рядом, этого не скажешь.
Динни не ответила и пошла дальше.
– Послушайте, Динни, – вкрадчиво начал он. – Я, конечно, чувственный человек, но что в этом особенного? Половое влечение неизбежно вынуждает нас совершать ошибки. Не верьте тому, кто это отрицает. Но со временем они забываются, не оставляя никакого следа. Если Клер вернётся ко мне, она через год-другой перестанет об этом думать. Наш образ жизни ей нравится, а я непривередлив. Брак в конце концов позволяет обеим сторонам жить, как им хочется.
– Это значит, что впоследствии вы начнёте экспериментировать на других?
Он пожал плечами, искоса взглянул на неё и улыбнулся:
– Довольно щекотливый разговор, правда? Поймите хорошенько: во мне уживаются два человека. Первый, – а считаться нужно только с ним, – занят своим делом и намерен заниматься им и впредь. Клер должна держаться за него, потому что он даст ей возможность жить, а не прозябать. Она попадёт в самую гущу деловой жизни, её окружат крупные люди; она получит то, что любит, – риск и напряжение. У неё будет известная власть, а власть её привлекает. Другой человек – да, его можно кое в чём упрекнуть, если хотите, даже нужно. Но для Клер самое худшее позади, вернее, будет позади, как только мы опять сойдёмся. Как видите, я откровенен или бесстыден, – выбирайте, что вам больше нравится.
– Не понимаю, какое отношение всё это имеет к любви? – сухо бросила Динни.
– Может быть, никакого. Основа брака – обоюдная выгода и влечение.
Роль первой с годами возрастает, роль второго уменьшается. Это как раз то, что ей нужно.
– Не берусь ответить за Клер, но думаю, что нет.
– Вы ведь не испытали этого сами, дорогая.
– И, надеюсь, никогда не испытаю, – отрезала Динни. – Меня не устраивает комбинация деловых отношений и разврата.
Корвен рассмеялся.
– Мне нравится ваша прямота. Но говорю вам, серьёзно, Динни, – повлияйте на Клер. Она совершает страшную ошибку.
