Генерал вернул ей документ. Лицо у него было подавленное и усталое.
– Мне очень жаль, папа. Мы, конечно, наделали глупостей. Добродетель ещё не служит себе наградой.
– Ею служит благоразумие, – отпарировал генерал. Он дотронулся до плеча Клер и пошёл к двери в сопровождении Динни.
– Мама, он верит мне?
– Да, но только потому, что ты его дочь. И чувствует, что не должен бы верить.
– Ты тоже это чувствуешь, мама?
– Я верю тебе, потому что знаю тебя.
Клер наклонилась и поцеловала мать в щёку:
– Благодарю, мамочка, но мне всё равно не легче.
– Ты говоришь, этот молодой человек тебе нравится. Ты познакомилась с ним на Цейлоне?
– Нет, я впервые встретилась с ним на пароходе. И поверь, мама, мне сейчас не до страстей. Я даже не знаю, оживут ли они во мне. Наверно, нет.
– Почему?
Клер покачала головой:
– Я не желаю вдаваться в подробности нашей жизни с Джерри даже теперь, когда он так по-хамски потребовал возмещения ущерба. Честное слово, оно огорчает меня больше, чем мои собственные неприятности.
– Мне кажется, этот молодой человек пошёл бы за тобой куда угодно и когда угодно.
– Да, но я этого не хочу. К тому же я дала обещание тёте Эм. Я вроде как поклялась, что в течение года не натворю глупостей. И я держу слово – до сих пор. Но меня прямо подмывает отказаться от защиты и стать свободной.
Леди Черрел промолчала.
– А ты что скажешь, мама?
– Отец должен считаться с тем, как это отразится на репутации твоей семьи и твоей собственной.
– Что в лоб, что по лбу. В обоих случаях конец один и тот же. Если мы не будем защищаться, мне дадут развод, но он едва ли привлечёт к себе внимание. Если будем, это вызовет сенсацию. "Ночь в машине" и так далее, если даже нам поверят. Представляешь себе, мама, как набросятся на нас газеты?
– Знаешь, – медленно сказала леди Черрел, – решение отца в конце концов предопределено тем, что ты рассказала про хлыст. Я никогда не видела его таким взбешённым, как после того разговора с тобой. Думаю, он потребует, чтобы вы защищались.
– Я ни за что не упомяну о хлысте перед судом. Это прежде всего бездоказательно, и потом, у меня тоже есть гордость, мама…
Динни последовала за отцом в его кабинет, который домашние иногда именовали казармой.
– Ты знакома с этим молодым человеком, Динни? – взорвался наконец генерал.
– Да. Он мне нравится. Он действительно любит Клер.
– Какой расчёт ему её любить?
– Папа, надо быть человечным!
– Ты веришь ей насчёт автомобиля?
– Да. Я сама слышала, как она торжественно обещала тёте Эм не делать глупостей в течение года.
– С чего ей пришло в голову давать такие обещания?
– С моей точки зрения, это ошибка.
– Как?
– Во всём этом важно одно – чтобы Клер стала свободной.
Генерал опустил голову, словно впервые услышал нечто, над чем стоит призадуматься; скулы его медленно побагровели.
– Рассказывала она тебе, – неожиданно спросил он, – то, что рассказала мне об этом субъекте и хлысте?
Динни кивнула.
– В былое время я мог бы вызвать и вызвал бы его к барьеру. Клер должна стать свободной – согласен, но только не таким путём.
– Значит, ты веришь ей?
– Она не могла солгать всем нам.
– Правильно, папа! Но поверят ли им посторонние? Поверил бы ты на месте присяжных?
– Не знаю, – угрюмо бросил генерал.
Динни покачала головой:
– Нет, не поверил бы.
– Юристов, чёрт бы их побрал, не проведёшь. Я думаю, что Дорнфорд, например, не возьмётся за такое дело.
– Он не выступает в бракоразводном суде. Кроме того. Клер – его секретарь.
– Надо посоветоваться с Кингсонами. Лоренс им верит. Отец Флёр был их компаньоном.
– Тогда… – начала Динни, но дверь распахнулась.
– К вам мистер Крум, сэр.
– Останься, Динни.
В дверях появился Крум. Он быстро взглянул на Динни и подошёл к генералу:
– Клер сказала, чтобы я приехал, сэр.
Генерал кивнул. Прищурив глаза, он в упор смотрел на предполагаемого любовника дочери. Молодой человек ответил на его взгляд, как солдат на параде, – твёрдо, но без вызова.
– Будем говорить без обиняков, – резко начал генерал. – Вам не кажется, что вы впутали мою дочь в скверную историю?
– Да, сэр.
– Потрудитесь дать мне объяснения.
Крум положил шляпу на стол, расправил плечи и объяснил:
– Что бы она ни сказала вам, сэр, – все правда.
Динни с облегчением увидела, что губы её отца дрогнули, словно по ним пробежала улыбка.
– Это очень порядочно с вашей стороны, мистер Крум, но я жду другого. Клер изложила мне свою версию. Был бы рад услышать теперь вашу.
– Я люблю её, сэр, люблю с первой нашей встречи на пароходе. В Лондоне мы встречались – ходили в кино, театр, картинные галереи. Я был у неё на квартире три… нет, пять раз. Третьего февраля я поехал с ней в Беблок-хайт, чтобы показать ей, где буду работать. На обратном пути, – надеюсь, она упомянула об этом? – у меня отказали фары и мы застряли из-за темноты в лесу, в нескольких милях от Хенли. Тогда мы… мы решили, что лучше не рисковать и дождаться рассвета. Я ведь дважды съезжал с дороги. Было темно, хоть глаз выколи, фонарь я с собой не захватил. Словом, мы сидели в машине до половины седьмого утра, потом двинулись и около восьми были у неё на квартире.
Он сделал паузу, провёл языком по губам, опять расправил плечи и порывисто закончил:
– Хотите верьте, хотите нет, но клянусь вам, сэр, между нами ничего не было – ни в машине, ни вообще, кроме… кроме того, что она два-три раза позволила мне поцеловать её в щёку.
Генерал, ни на секунду не спускавший с него глаз, сказал:
– Мы слышали от неё примерно то же самое. Дальше?
– Вчера, получив извещение, я сразу же поехал в город и увиделся с ней. Разумеется, сэр, я сделаю всё, что она сочтёт нужным.
– И вы не сговаривались с ней о том, что будете здесь рассказывать?
Динни увидела, что молодой человек весь напрягся:
– Отнюдь нет, сэр.
– Итак, вы готовы подтвердить под присягой, что между вами ничего нет, и повторить это суду? Правильно я вас понял?
– Да, сэр, если только есть надежда, что нам поверят.
