Она даже не моргнула – хотя именно этого он и ожидал.
– Покойный муж. Покойный муж моей клиентки. Причем единственное, о чем в этом деле можно сказать с уверенностью, единственное, что доказуемо, – что вы его убили.
– Угу, и сделал бы это снова.
– Я знаю, детектив Босх. Именно поэтому вы здесь.
Сурово поджав губы, она со злостью ткнула сигарету в песок и направилась в здание суда. Входную дверь она распахнула с такой легкостью, словно та была сделана из бальсового дерева.
Глава четвертая
Около четырех Босх припарковал свою машину возле голливудского полицейского участка, что находится на Уилкокс. Свое вступительное заявление вместо отведенного ему часа Белк уложил в десять минут, и судья Кейес закончил заседание раньше намеченного. Он заявил, что свидетельские показания нужно заслушивать отдельно от вступительных заявлений, иначе присяжные могут перепутать свидетельские показания и слова адвокатов.
Краткость выступления Белка несколько смутила Босха, но адвокат заверил его, что беспокоиться не о чем. Войдя через заднюю дверь, находящуюся возле тюремных камер, Босх прошел по коридору в помещение детективного бюро. К четырем оно обычно пустело. Так было и сегодня, за исключением того, что за одной из пишущих машинок сидел Эдгар и заполнял какой-то отчет, в котором Босх признал 51-ю форму – «Хронологический отчет о проведении расследования». Оторвавшись от своего занятия, он поднял взгляд на Гарри.
– И где же это ты, Гарри? – спросил Эдгар.
– Да прямо здесь.
– Я вижу, вы сегодня рано закончили. Дай-ка я угадаю – судья вынес присяжным свое напутствие, послав Мани Чандлер в глубокий нокдаун.
– Хотелось бы!
– Ну да, я понимаю.
– Что ты здесь делаешь так поздно?
– И вовсе не поздно, – возразил Эдгар, – результатов идентификации пока нет.
Присев за свой стол, Босх ослабил галстук. В кабинете Паундса темно, так что можно спокойно закурить. Из головы по-прежнему не выходил суд и поведение на нем Мани Чандлер. Многие из ее аргументов явно дошли до присяжных. Воздействуя прежде всего на их эмоции, она, по сути дела, назвала Босха убийцей. В ответ Белк изложил целый трактат, в котором обосновывал право полицейского на применение смертоносного оружия. Хотя реальной опасности и не было, говорил Белк, то есть под подушкой не оказалось никакого пистолета, собственные действия Черча создали опасную обстановку, заставившую Босха действовать соответствующим образом.
В конце своей речи Белк, в противовес чандлеровскому Ницше, процитировал «Искусство войны» Сун Цзы. Распахнув дверь в жилище Черча, сказал Белк, Босх вступил на «землю смерти». В этот момент он должен был сражаться или умереть, стрелять или быть застреленным. Оценивать его действия задним числом было бы несправедливо.
Сейчас, сидя напротив Эдгара, Босх понимал, что это не сработало. Выступление Белка было скучным, тогда как речь Чандлер была интересной и убедительной. С самого начала они проигрывали в счете. Эдгар вдруг замолчал, и Босх внезапно понял, что пропустил его слова мимо ушей.
– Так что насчет отпечатков? – спросил он.
– Ты меня слушаешь? Я только что сказал, что час назад Донован получил отпечатки. Говорит, что они выглядят неплохо. Сегодня вечером он будет с ними работать и, возможно, к полудню получит какие-то результаты. В любом случае о них не забудут – Паундс распорядился, чтобы это дело считалось первоочередным.
– Ну хорошо, дай мне знать, когда что-нибудь выяснится. Думаю, эту неделю я буду то там, то здесь.
– Не беспокойся, Гарри, о результатах я дам тебе знать. Главное, не нервничай. Слушай, а ты в самом деле взял того, кого надо? У тебя нет никаких сомнений?
– До сегодняшнего дня не было.
– Тогда не волнуйся. Кто прав, тот и силен. Мани Чандлер может затрахать и судью, и всех присяжных, но это ничего не изменит.
– Кто силен, тот и прав.
– Что?
– Да нет, ничего.
Любопытно, размышлял Босх над словами Эдгара, как часто копы сводят угрозу со стороны какой-либо женщины, пусть даже специалиста в своем деле, к одному лишь сексуальному вызову. Наверно, большинство копов рассуждает так же, как Эдгар, полагая, будто именно сексуальность дает Чандлер какое-то преимущество. Они просто не способны признать, что она чертовски хорошо справляется со своей работой, тогда как защищающий Босха жирный городской прокурор со своим делом справляется плохо.
Поднявшись с места, Босх направился к канцелярскому шкафу. Открыв один из ящиков, он достал оттуда две голубые папки, которые назывались книгами по убийствам. Они были тяжелые и толстые – сантиметров по восемь толщиной. На корешке одной было написано «БИО», на другой – «ДОК». Это были папки из дела Кукольника.
– Утром кто дает показания? – спросил со своего места Эдгар.
– Точно не знаю – судья не требовал от нее оглашать весь список. Повестками вызвали меня, Ллойда и Ирвинга, а также Амадо, координатора от патологоанатомов, и даже Бреммера. Все они должны явиться в суд, и тогда она скажет, кому давать показания завтра, а кому потом.
– «Таймс» не хочет, чтобы Бреммер давал показания. Они всегда против таких вещей.
– Ну да, но он вызван не как репортер «Таймс». Он же написал книгу об этом деле, и она вызвала его как автора. Судья Кейес уже постановил, что неприкосновенность репортера на него не распространяется. Юристы «Таймс», может, и придут поспорить, но судья уже вынес постановление. Бреммер должен дать показания.
– Как мне кажется, она уже переспала с этим типом. Впрочем, это не важно. Бреммер не сможет тебе навредить. В своей книге он выставил тебя настоящим героем, который всех спас.
– Еще бы!
– Погоди-ка, Гарри! Иди сюда – я хочу тебе кое-что показать.
Подойдя к шкафу, он осторожно снял сверху картонную коробку и поставил ее на стол. По размерам она напоминала картонку для шляп.
– С ней надо поосторожнее. Донован говорит, что эта штука в любой момент может развалиться.
Он снял крышку, и под ней обнаружилась гипсовая маска с изображением женского лица. Лицо было слегка повернуто, так что его правая сторона полностью отпечаталась на гипсовой поверхности, а нижняя часть левой стороны и линия подбородка совершенно отсутствовали. Глаза были закрыты, неправильной формы рот немного приоткрыт, линия волос почти незаметна. Возле правого глаза виднелась значительная припухлость. Все это напоминало классический фриз, который Босх когда-то видел на кладбище или где-то в музее, но красивой эту посмертную маску назвать было нельзя.
– Похоже, этот тип врезал ей в глаз. Смотри, как распухло!
Босх молча кивнул. Смотреть на лицо в коробке было особенно неприятно, даже тяжелее, чем на обычное мертвое тело. Почему, он не знал. Закрыв коробку, Эдгар все так же осторожно поставил ее на шкаф.
