– Один последний вопрос, – сказала Чандлер. В предчувствии победы ее лицо раскраснелось. – Вы знали, что Норман Черч носит парик?
– Нет, не знал. Я знаком с ним много лет и никогда не слышал ни о чем подобном.
Судья Кейес передал свидетеля Белку, который взошел на кафедру без своего желтого блокнота. Он явно был настолько расстроен, что даже не сказал: «У меня есть несколько вопросов», а сразу попытался спасти то, что еще можно было спасти.
– Вы сказали, что читали книгу о деле Кукольника и потом обнаружили, что дата на пленке соответствует дате одного из убийств, не так ли?
– Так.
– Вы не пытались искать алиби на другие десять убийств?
– Нет, не пытался.
– Итак, мистер Вечорек, вам нечего сказать относительно остальных связанных с ним дел, которыми занимались многочисленные сотрудники спецгруппы?
– Эта запись ставит под сомнение и все остальное. Ваша задача…
– Вы не отвечаете на вопрос.
– Нет, отвечаю. Если одно из дел оказалось дутым, это компрометирует и все остальные – вы же спрашиваете об этом.
– Мы спрашиваем не об этом, мистер Вечорек. Да, вы ведь сказали, что никогда не видели Нормана Черча в парике, это верно?
– Да, я так сказал.
– Вы знали, что он снимает эту квартиру под вымышленным именем?
– Нет, не знал.
– Значит, вы многого не знали о своем друге, не так ли?
– Полагаю, что да.
– Следовательно, если мистер Черч был убийцей, которым считает его полиция, и использовал маскировку, как, по мнению полиции, это делал убийца, разве не следует предположить…
– Возражение! – сказала Чандлер.
– …что в квартире…
– Возражение!
– …должно быть что-нибудь вроде такого парика?
Судья Кейес поддержал протест Чандлер против гипотетического допущения и выговорил Белку за то, что он продолжал спрашивать даже после того, как было выдвинуто возражение. Белк стоически выдержал разнос и заявил, что больше вопросов не имеет. Когда он сел, по его лицу стекали струйки пота.
– Это лучшее из того, что вы могли бы сделать, – прошептал Босх.
Проигнорировав его слова, Белк вытащил носовой платок и вытер лицо.
Приобщив к делу видеозапись, судья объявил перерыв. Когда присяжные вышли из зала заседаний, к Чандлер быстро подошли несколько репортеров. Босх понимал, что это главный показатель того, как на самом деле идут дела. Журналисты всегда тянутся к победителям, причем явным победителям – таким всегда легче задавать любые вопросы.
– Давайте подумаем вот о чем, Босх, – сказал Белк.
– Шесть месяцев назад мы могли бы урегулировать этот вопрос за пятьдесят тысяч. Судя по тому, как пошли дела, это просто семечки.
– Вы сами в это верите, не так ли? – резко повернувшись к нему, сказал Босх (оба стояли возле ограждения, ограничивающего доступ к столу защиты). – Во все это. В то, что я убил не того, и в то, что мы подбросили ему все, что связывало его с убийствами.
– Во что я верю, не имеет значения, Босх.
– Да пошел ты, Белк!
– Как я уже говорил, нам надо кое о чем подумать.
Протиснув свою тушу сквозь ограждение, он направился к выходу. Бреммер вместе с еще одним репортером попытались было к нему подойти, но он от них отмахнулся. Последовав за ним, Босх также отослал репортеров прочь, однако Бреммер от него не отставал.
– Послушай, я ведь тоже рискую. Об этом парне я написал книгу, и если вы ошиблись, мне нужно это знать.
Босх внезапно остановился, так что Бреммер едва на него не натолкнулся. Босх пристально смотрел на репортера. Примерно тридцати пяти лет, полный, с редеющими каштановыми волосами. Подобно многим другим, он попытался компенсировать лысину, отрастив густую бороду, из-за чего стал выглядеть еще старше. Босх заметил у него под мышками темные круги, но хуже всего был даже не запах пота – изо рта у Бреммера ужасно воняло табаком.
– Послушай, если ты считаешь, что мы ошиблись, напиши другую книгу и получи за нее еще сто тысяч долларов. С чего это тебя заботит, тот он или не тот?
– В этом городе у меня есть определенная репутация, Гарри.
– И у меня тоже. Что ты собираешься завтра написать?
– Я обязан написать о том, что здесь происходит.
– Но ведь ты еще и свидетель? Этично ли это, Бреммер?
– Я не свидетель. Вчера она освободила меня от дачи показаний. Я должен только подписать заявление.
– О чем?
– О том, что написанная мной книга содержит, насколько мне известно, лишь правдивую и точную информацию. Что данная информация почти полностью исходит из полицейских источников и прочих документов публичного характера.
– Кстати, об источниках. Кто сообщил тебе о вчерашней записке?
– Я не могу этого сказать, Гарри. Вспомни, сколько раз ты конфиденциально давал мне информацию. Ты же знаешь, что я никогда не раскрываю своих источников.
– Да, я это знаю. А еще я знаю, что меня кто-то подставляет.
С этими словами Босх вошел в лифт и начал спускаться вниз.
Глава десятая
Отдел по борьбе с безнравственностью размещался на третьем этаже полицейского участка центрального округа. Добравшись туда за десять минут, Босх обнаружил Рея Мора сидящим за своим столом в помещении для инструктажа с прижатой к уху телефонной трубкой. На столе лежал журнал с цветными фотографиями, изображавшими совокупляющуюся пару. Девушка на фотографиях казалась чрезвычайно молодой. Слушая собеседника, Мора одновременно листал журнал, бросая беглый взгляд на фотографии. Кивнув Босху, он молча указал ему на стул.
– Ну, именно это я как раз и проверял, – сказал он в трубку. – Они просто пытаются спрятать концы в воду. Поспрашивай там и дай мне знать, если что-нибудь нароешь.
Дальше он вновь молча слушал, а Босх так же молча его рассматривал. Фигурой он походил на самого Гарри, только с темно-коричневой кожей и карими глазами. Прямые каштановые волосы были коротко подстрижены, кроме того, он был гладко выбрит. Как и большинство своих коллег, Мора одевался достаточно небрежно – синие джинсы и расстегнутая на груди черная рубашка. Если бы Босх сейчас мог заглянуть под стол, то наверняка увидел бы еще и ковбойские башмаки. На груди Мора висел золотой медальон, на котором был изображен голубь с распростертыми крыльями – символ Святого Духа.
– Как ты думаешь – ты можешь найти мне место происшествия?
Молчание. Покончив с журналом, Мора что-то написал на его обложке, взял следующий и также принялся его листать.
На картотечном устройстве висел календарь Гильдии исполнителей кино для взрослых. Это были фотографии обнаженной порнозвезды по имени Дельта Буш – на каждый день недели. В последние годы она стала весьма известной благодаря романтической связи с одним из актеров обычного кино. Под календарем стояла религиозная статуэтка, которую Босх определил как Пражского инфанта.
