– Прекрасное место, – сказал Босх. – А знаете, мы с вами почти соседи. Я живу с другой стороны горы – на Вудро-Вильсон-драйв.
– В самом деле? И почему же вы так долго оттуда добирались?
– Ну, на самом деле я ехал не из дома. Я был у подруги, в Букет-каньон.
– А, у подруги! Тогда понятно, почему мне пришлось ждать целых сорок пять минут.
– Простите, что задержал, доктор. И чтобы не задерживать вас еще больше, давайте сразу перейдем к делу.
– Да, пожалуйста.
И он жестом предложил Босху выложить папки на обеденный стол. Ни вина, ни пепельницы, ни хотя бы плавок он предлагать не стал.
– Простите за вторжение, – начал Гарри. – Постараюсь быть краток.
– Да, вы уже об этом говорили. Я и сам сожалею, что так получилось. Свидетельские показания отняли у меня целый рабочий день, и сегодня вечером я пытался наверстать упущенное.
Босх про себя отметил, что его волосы сухи. Возможно, он и в самом деле работал, пока кто-то другой плавал в бассейне.
Локке присел за обеденный стол, и Босх рассказал ему о расследовании дела замурованной блондинки – в строгом хронологическом порядке, для начала показав новую записку, оставленную в понедельник в полицейском участке.
Рассказывая подробности последнего убийства, Босх заметил, что в глазах Локке появился явный интерес. Когда он закончил свой рассказ, психолог сложил руки на груди, закрыл глаза и сказал:
– Прежде чем продолжить, дайте мне немного подумать.
Он сидел совершенно неподвижно. Босх не знал, как это понимать. Через двадцать секунд он наконец произнес:
– Пока вы будете думать, я хотел бы воспользоваться вашим телефоном.
– На кухне, – не открывая глаз, сказал Локке.
Найдя в списке телефон Амадо, Босх набрал его номер. Кажется, своим звонком он разбудил эксперта.
– Простите, что разбудил, – назвав себя, сказал Босх. – Но в этом новом деле Кукольника события развиваются очень быстро. Вы читали о нем в газетах?
– Ну да. Правда, там сказано, что пока нельзя с уверенностью утверждать, что это Кукольник.
– Правильно. Именно над этим я сейчас и работаю. И у меня есть к вам один вопрос.
– Валяйте.
– Вчера вы показали на суде, что по каждой жертве был составлен комплект по изнасилованию. Где они сейчас? Я имею в виду вещдоки.
Наступило долгое молчание.
– Вероятно, они в хранилище вещественных доказательств, – наконец сказал Амадо. – Вообще политика коронерской службы требует сохранять вещдоки в течение семи лет после закрытия дела. Ну на случай каких-либо апелляций и тому подобного. Но в данном случае, когда преступника уже нет в живых, вроде бы не было причин хранить их столько времени. Тем не менее для того, чтобы удалить вещдоки из хранилища, требуется постановление судебно-медицинского эксперта. Вполне возможно, что после того, как вы э-э… убили Черча, эксперт об этом так и не вспомнил. Чтобы все делать по правилам, нужно быть слишком большим бюрократом. Так что, как мне представляется, эти комплекты должны быть там. Хранитель запросит постановление на уничтожение вещдоков только по истечении семи лет.
– Хорошо, – сказал Босх, в его голосе чувствовалось волнение. – А как насчет их состояния? Их еще можно использовать как вещественные доказательства? Для анализа?
– Думаю, их состояние не должно было существенно ухудшиться.
– Насколько вы сейчас заняты?
– Я всегда занят. Но тут вы меня заинтриговали. Что случилось?
– Мне нужно, чтобы кто-то поднял комплекты на жертвы номер семь и одиннадцать. Это Николь Кнапп и Ширлин Кемп. Запомнили? Семь и одиннадцать.
– Запомнил. Семь и одиннадцать. И что потом?
– Нужно сопоставить данные обследования лобка. Поискать одни и те же чужие волосы у обеих женщин. Сколько времени это займет?
– Дня три-четыре. Придется послать их в криминалистическую лабораторию министерства юстиции. Правда, я могу их поторопить, может, получится быстрее. А можно вас кое о чем спросить? К чему все это?
– Думаю, кроме Черча, был кто-то еще. Подражатель. Это он убил седьмую, одиннадцатую и ту, которую нашли на этой неделе. И я думаю, что он мог оказаться не таким сообразительным, как Черч, чтобы себя полностью обрить. Если вы найдете аналогичные волосы, я думаю, мы сможем за это зацепиться.
– Ну, я могу прямо сейчас сказать кое-что интересное насчет этих двух – седьмой и одиннадцатой.
Босх замер.
– Понимаете, перед тем как давать показания, я все снова просмотрел. Помните, я заявил, что у двух жертв были очень сильные повреждения – разрывы влагалища? Так вот, это как раз были седьмая и одиннадцатая.
Несколько секунд Босх обдумывал его слова, но тут Локке позвал его из гостиной:
– Гарри!
– Сейчас иду! – крикнул он и добавил, обращаясь уже к Амадо: – Это интересно.
– Это означает, что второй парень, кто бы он ни был, более жестокий, чем Черч. Те две женщины пострадали больше всех.
И тогда в голову Босха пришла одна мысль. Нечто такое, чего он раньше не замечал в показаниях Амадо. А теперь заметил.
– Презервативы! – воскликнул он.
– А что с ними такое?
– Вы показали, что там была коробка на двенадцать штук, из них осталось только три.
– Верно! Девять были использованы. Вычеркните из списка жертвы номер семь и номер одиннадцать, и получится как раз девять. Все сходится, Гарри. Отлично, завтра утром я первым делом займусь именно этим. Дайте мне максимум три дня.
Когда разговор закончился, Босх подумал, что Амадо вряд ли сегодня заснет.
Когда Босх вернулся в гостиную, Локке вновь наполнил свой бокал, но опять не предложил гостю вина.
– Теперь я готов продолжать, – сказал Локке, когда Босх уселся напротив него.
– Давайте продолжим.
– Так вы говорите, что найденное на этой неделе тело в полной мере соответствовало всем тем особенностям преступления, которые приписываются Кукольнику?
– Да.
– За исключением способа обнаружения. Информация передана в частном порядке – в других случаях это был публичный вызов. Все это весьма интересно. Что еще?
– Ну, судя по представленным в суде доказательствам, мы можем снять с Черча обвинения в совершении одиннадцатого убийства. Один свидетель представил видеозапись…
– Какой свидетель?
– Друг Черча. Он принес с собой видео, на котором Черч заснят на вечеринке как раз в тот момент, когда была похищена одиннадцатая жертва. Видео кажется вполне убедительным.
Локке кивнул и вновь погрузился в молчание. «Ну, по крайней мере теперь он не закрывает глаза», – подумал Босх. Когда психолог принялся задумчиво потирать подбородок, детектив машинально последовал его примеру.
