– И поделом ей! – Андре взглянул на Сабрину. – Она была
злая, жадная, порочная, ни на что не способная женщина. Лучше бы она умерла
тогда, много-много лет назад, когда об этом заявил твой отец.
Он так и не простил Камиллу. Шесть долгих месяцев она мучила
Сабрину, а та беспомощно ждала суда, чтобы защитить себя.
– Странно, но я ничего не чувствую. – В этом было
трудно признаться.
Она только что узнала о смерти матери, но осталась к этому
совершенно равнодушна.
– Джон очень переживает. Он знал ее четыре года. Видно,
у них было много точек соприкосновения.
Сабрина улыбнулась. Ей понравилось его выражение «atomes
crochus» – сцепленные атомы, сродство душ. Как ни досадно, так оно и было.
Андре абсолютно прав.
На следующий день они присутствовали на церемонии выпуска.
Все прошло без сучка и задоринки. Сабрина даже всплакнула, когда увидела в
рядах выпускников своего сына. Несмотря на размолвки с Джоном, она гордилась
сыном... Она дала ему образование, хотя для этого ей пришлось продать рудники,
дом в Напе, сады вокруг дома Терстонов... Она сделала свое дело, а он сделал
свое. Им обоим было чем гордиться и что праздновать. Вечером они отметили это
событие в ресторане. Джон подвыпил, но Андре и Сабрина прекрасно понимали его.
Он вел себя лучше, чем обычно; зато в поезде на Нью-Йорк Джон полностью
отыгрался: он стыдился показываться в обществе матери.
– Боже мой, что подумают люди? – шептал он.
– Скажи им, что я обжора, – улыбаясь, прошептала она в
ответ.
Они спросили его о работе. Он собирался приступить к ней в
сентябре, по возвращении из поездки. Он будет работать в фирме отца своего
друга, Уильяма Блейка. Когда они провожали Джона, он познакомил Сабрину с
Биллом. Рядом с ним стояла очень хорошенькая девушка. Она глаз не сводила с
Джона. Сабрина узнала, что девушке восемнадцать лет, что она сестра Билла и –
это сразу бросалось в глаза – влюблена в Джона. Узнав, что перед ней его
родители, она сразу же представилась:
– Здравствуйте. Меня зовут Арден Блейк. – Она пожала
руку Сабрине, потом Андре, мельком взглянула на просторное красное платье
Сабрины и тут же начала трещать без умолку о том, какой Джон замечательный,
хотя и не обращает на нее никакого внимания. – Папа полагает, что он преуспеет
в работе и в жизни. Поэтому он и посылает Джона с Биллом в Европу – это своего
рода аванс...
Это возмутило Сабрину, но внешне она осталась спокойной,
Джон сказал ей, что сам достал деньги, а на деле он, оказывается, будет три
месяца плавать на «Нормандии» в каюте первого класса за чужой счет, не говоря
уж об отелях, в которых он будет останавливаться. Она знала Уильяма
Блейка-старшего, как и вся страна. Он крупнейший банкир Нью-Йорка: до продажи
рудников Джона она неоднократно заключала с ним сделки по вкладам.
– Мы с мамой и папой в следующем месяце тоже уедем и
встретимся с Биллом и Джоном на юге Франции. – Девушка была вне себя от
радости, и Сабрина улыбнулась.
– Будьте осторожнее, – предупредила она хорошенькую
зеленоглазую блондинку. – Я не слишком доверяю своему сыну.
– Мама говорит, он самый симпатичный молодой человек из
всех, кого она знает. Он будет моим кавалером во время первого выхода в свет в
декабре. – Она светилась от счастья.
А когда дали гудок перед отплытием, Джон поцеловал в губы
Арден и еще трех девушек, которые пришли проводить его. На борту их было
четверо, все выпускники Гарварда.
«Как бы они не попали в какую-нибудь переделку», –
недовольно подумала Сабрина.
Но еще большее омерзение у нее вызывала мысль, что Джон
путешествует за чужой счет. Да, Джон остался верен себе: он всегда умел выколотить
из нее деньги. Теперь ей не остается ничего другого, как послать чек на
приличную сумму Уильяму Блейку-старшему, дабы возместить стоимость поездки.
Разве она могла позволить, чтобы ее сын путешествовал в качестве чьего-то
гостя! Бог знает, какую душераздирающую историю он им поведал!
– Когда ты вернешься, нам будет нужно кое-что обсудить.
– Она многозначительно посмотрела на него и протянула конверт с деньгами –
подарок в честь окончания университета.
Как она гордилась, что Джон сам заплатил за поездку!
Приготовила ему тысячу долларов на карманные расходы... Теперь она понимала,
что это лишняя трата.
– Будь поласковее с Арден Блейк! – шепнула она сыну. –
Она милая девушка. – У нее было дурное предчувствие, что сын собирается
воспользоваться влюбленностью Арден.
– Она мой ключ к успеху, – усмехнувшись, прошептал он,
и Сабрину передернуло.
Позже она увидела, как Арден неистово махала Джону с
пристани, а ее мать следила за этим. Сабрине хотелось предупредить ее о том,
что собой представляет ее сын. Но разве она могла решиться на такое? А Джон
стоял на палубе напротив своей каюты и улыбался им всем. Он был красив, как
никогда: высокий, стройный, необыкновенно изящный, яркие голубые глаза, как у
Камиллы, агатово-черные волосы и лицо, которое могло бы свести с ума любую
женщину! Когда пароход отчалил, Сабрина со вздохом обернулась к Андре и
рассказала ему о том, как Джон отозвался об Арден Блейк и кто финансировал его
поездку.
– По крайней мере ты знаешь, что с голоду он не умрет.
Для этого он слишком умен.
– Слишком умен, когда это касается его выгоды...
– Иногда мне так хочется, чтобы и Антуан был таким. Он
чертовски непрактичен и когда-нибудь просто по миру пойдет. Он думает только об
идеалах, принципах и прочей интеллигентской чепухе.
Сабрина улыбнулась. В чем-то Андре был прав, но Антуан такой
славный мальчик! Он был очень умен, но часто витал в эмпиреях. Скорее он
прочтет философский трактат, чем поест, будет гоняться за туманными,
абстрактными идеями, но не сумеет претворить их в жизнь. Он мечтатель, но какая
же он прелесть!
– Андре, он чудесный человек. Ты можешь им гордиться.
– А я и горжусь. – Он помог ей сесть в такси, а затем
улыбнулся, глядя на ее округлившейся живот. – А как поживает наш маленький
дружок? – Несколько недель назад она почувствовала первые толчки, а сейчас
младенец вовсю резвился. Андре чувствовал это и был очень доволен. – Что,
скачет вверх-вниз?
– Думаю, она будет балериной. Очень уж прыгучая. – Да,
куда активнее, чем Джонатан или малыш, которого она потеряла.
– Или футболистом, – улыбнулся Андре.
Днем они навестили своего старого верного друга Амелию, и
она искренне порадовалась за них. Их переживания из-за возраста она назвала
чепухой.
– Если бы я могла, родила бы сама! – Ей исполнилось
девяносто.
«Она ужасно хрупкая», – подумала Сабрина.
– Наслаждайтесь каждой минутой... Это величайший дар на
свете... Дар судьбы.
И они знали, что это правда. Амелия прожила девяносто
полных, чудесных, богатых, щедрых лет. Она была примером для всех в отличие от
Камиллы. Сабрина вскоре рассказала об этом, но тут вошла сиделка, и им пришлось
попрощаться: настал час отдыха, да и Амелия устала. Она поцеловала их на
прощание, как делала всегда, и пытливо поглядела Сабрине в глаза.
