– Что? – опешил Антуан. – Дома? Но я думал...
– Я тоже. Но твоя мачеха все взвалила на меня. Она не
хотела тревожить мой сон и разбудила меня слишком поздно. И voila
[17]
,
мадемуазель Доминик появилась на свет через двадцать минут после моего
пробуждения! А врач прибыл через десять минут после этого.
– Невероятно!
Андре был словно во сне. Его глаза вновь увлажнились.
– Да, mon fils
[18]
, невероятно, но это
было прекраснее всего на свете.
Он хотел, чтобы и Антуан когда-нибудь встретил и полюбил
женщину, как он свою жену... и чтобы у него родился желанный ребенок, и чтобы
его сыну тоже посчастливилось разделить это с женой... Он был рад, что в эти
минуты оказался рядом с Сабриной и что все хорошо закончилось. Это было и
намного труднее, и намного легче, чем он предполагал. Это была более тяжелая
работа, чем он думал, более болезненная, более страшная, более прекрасная, но
еще и Доминик сама помогла себе... Он понял, что Сабрине посчастливилось. Когда
родился Антуан, его мать мучилась два с лишним дня.
– Знаешь, у тебя это здорово получилось! – пошутил
Андре днем, когда Сабрина ела в постели, а Доминик спала в колыбели, которая
раньше служила Джону, а теперь была украшена белой кисеей и новыми белыми
атласными лентами. – Может, повторим? – поддразнил он.
Сабрина смотрела на него с удивлением.
– Постой, что ты говоришь... Это было совсем не так
легко... – Слава Богу, обошлось без осложнений, о которых ее предупреждал врач,
но она все же была страшно измучена. – У меня нет желания пережить это вновь.
Оба знали, что в ее возрасте это невозможно, и благодарили
судьбу за щедрый подарок. Они расстроились, что не застали на месте Джона: он в
это время обедал. Секретарша, которая была у них с Биллом Блейком-младшим на
двоих, обещала передать Джону, что звонила мать. Позже он перезвонил Сабрине.
Судя по голосу, он был пьян. Его совершенно не интересовала их жизнь, но когда
Сабрина сообщила о рождении Доминик, на том конце провода воцарилось молчание.
Наверное, их прервали, подумала она.
– Джон?.. Джон?.. Джон?.. Алло. Ох, черт побери! Андре,
кажется...
– Я все еще не могу поверить, что ты решилась на это, –
наконец подал голос Джон.
Он не видел ее больше четырех месяцев.
– Я надеялся, что ты все-таки одумаешься, пока не
поздно. А ты, мамуля, как я понимаю, влипла. – Он пьяно захихикал, и Сабрина
разозлилась.
– Ее зовут Доминик. Она маленькая и очень красивая. Мы
ждем тебя с нетерпением, – продолжала она так, словно Джон вне себя от радости,
как и они.
А Джон в это время что-то высчитывал.
– Насколько мне известно, ты должна была родить в
декабре, а, мам?.. По-моему, ты вышла замуж где-то в апреле, верно?
Да, ее мальчик не глуп.
– Где-то так, да. Она родилась на два месяца раньше
срока.
– Не вешай лапшу, он обрюхатил тебя еще до свадьбы.
Поэтому-то вы оба и были «удивлены», как ты изволила выразиться, в июне. Держу
пари, что я прав! – Он смеялся в трубку, и Сабрине хотелось задушить его.
– Приезжай скорее домой, Джон. Посмотришь на свою
сестру.
– Да, мам, конечно, приеду. Ах да! Поздравляю вас
обоих! – съехидничал он.
Какие разные звонки, подумала Сабрина, вешая трубку. Антуан
чуть с ума не сошел от радости и едва не заплакал, а Джон цинично и мерзко
обвинил мать в том, что она забеременела до свадьбы... Она огорчилась и
поглядела на Андре со слезами на глазах.
– Он ни капли не обрадовался. – У нее был вид обиженной
девочки.
Андре похлопал ее по руке и поцеловал в щеку.
– Джон ревнует. Он слишком долго был единственным
ребенком.
Ради Сабрины он готов был отыскать для пасынка любые
оправдания. Но на этот раз Сабрина с ним не согласилась:
– А как же Антуан? Ты же знаешь, что собой представляет
Джон. Эгоист, который когда-нибудь получит по заслугам. Нельзя так обращаться с
людьми и думать, что это сойдет тебе с рук. – Сказав это, она вспомнила об
Арден Блейк. Только бы Джон не навредил ей!
Они увидели его лишь в следующем году. Он приехал в июне,
когда Доминик было уже восемь месяцев. Едва взглянув на нее, он вошел в дом
Терстонов и огляделся с таким видом, будто он, а не кто-то другой был хозяином
этого дома. Сабрина внимательно посмотрела на Джона. Он стал еще красивее, чем
год назад, когда окончил университет. Через месяц ему исполнится двадцать три
года. Высокий, стройный, элегантный... В нем было что-то утонченное, почти
декадентское. Сабрина обняла его и улыбнулась. Прошел почти год с тех пор, как
они провожали его в плавание на «Нормандии», и Сабрина была рада повидать сына.
Она баюкала малышку. Доминик улыбалась брату, но тот, казалось, не обращал на
нее внимания.
– Ну, что ты скажешь о мисс Доминик? – Сабрина с
гордостью посмотрела на свою грудную дочь и красавца сына.
– Кто?.. А... эта...
– Слушай, Джон, перестань корчить из себя взрослого! Я
помню тебя в том же возрасте. Это было не так уж давно.
Он улыбнулся и слегка оттаял.
– Да, да... Она прелесть. Но я предпочитаю девочек
другого возраста.
– Это какого же? – шутливо спросила Сабрина, пока они
поднимались наверх.
Джон придирчиво оглядел свою комнату. Ничего не изменилось,
несмотря на то что он был здесь редким гостем.
– Где-нибудь между двадцатью одним и двадцатью пятью.
– Значит, к Арден Блейк это не относится. – Сабрина не
забыла шокирующую реплику Джона, что Арден – «его счастливый билет». – Сейчас ей,
должно быть, не больше девятнадцати.
– У тебя отличная память, мам. Да, так оно и есть. Но
она исключение из правила.
– Бедная девочка! – закатила глаза мать.
– Ерунда! На следующей неделе они с Биллом возвращаются
из Малибу. Можно им погостить здесь пару дней?
– Да, конечно. Только при условии, что будете вести
себя прилично. Можете даже поехать в Напу, но вам с Биллом придется жить в
одной комнате. В доме у нас только две комнаты для гостей, – счастливо
улыбнулась она.
Каким бы несносным временами сын ни был, хорошо, что он
вернулся.
– Ты же знаешь, мы всегда рады твоему приезду.
– Я полагаю, вы больше не живете в этой дыре.
– Джон!
– А что такого? Вы ведь там жили.
– Только временами. Андре построил прекрасный дом и
отдельный коттедж для Антуана.
– Как? Он все еще крутится здесь? – раздраженно спросил
Джон.
