Иеремию проводили в небольшую, роскошно отделанную гостиную,
куда вскоре вышел сам Орвиль Бошан и радостно пожал ему руку. Получив
телеграмму с Запада, он понял, что приезд Иеремии сулит хорошую новость.
– Как ваши дела?.. Счастлив снова видеть вас, дружище!
– Он буквально трясся от радости, и Иеремия надеялся, что дочь будет рада не
меньше папаши.
– Отлично.
– Я рассчитывал видеть вас только через два месяца.
Иеремия улыбнулся.
– Я бы не смог прожить эти два месяца без нее, мистер
Бошан, – тихо сказал Терстон, и невысокий смуглый человек просиял, услышав его
слова.
– Я рассчитывал, что так и будет... Я на это надеялся.
– Как она? Она еще не знает, что я здесь?
– Нет. Но вы выбрали самый подходящий момент. Элизабет
уехала в Южную Каролину навестить знакомых. Хьюберт тоже куда-то запропастился
– ему захотелось приобрести очередную клячу. Мы остались одни, только я и
Камилла. Сейчас жизнь городе замерла. Все разъехались на летние месяцы. Правда,
моя дочь в последнее время стала немного нервной. – Бошан усмехнулся. – Она с
нетерпением ждет писем и рассказывает о вас своим подружкам.
Он не стал говорить Иеремии, что Камилла называет его «самым
большим богачом на Западе и папиным другом». Терстону незачем знать о ее
болтовне.
– Стоит ей увидеть меня, и она передумает. – Пока
Иеремия ехал на Юг, он весь извелся.
В конце концов, она еще сосем ребенок, а он уже не мальчик.
Вдруг он покажется ей слишком старым?
– С какой стати? – удивился Бошан.
– Знаете, с девушками такое случается, – улыбнулся
Иеремия, но Орвиль громко расхохотался в ответ.
– Только не с Камиллой! Эта девчонка с рождения знает,
что ей нужно. Она упряма как мул, но у нее светлая голова. – Он вновь
засмеялся, явно гордясь дочерью. – Хотя мне и не следует того говорить, но вы
найдете с ней общий язык. Она добрая девушка, Терстон, и станет вам хорошей
женой. – Глаза Бошана сузились, и он пристально посмотрел на собеседника. – Вы
ведь не изменили своих планов?
«Если бы это было так, едва ли Иеремия поехал бы в Атланту»,
– подумал Бошан и оказался прав.
– Нет, – тихо ответил Иеремия, выпрямившись во весь
немалый рост. – А вы сами не передумали, сэр?
– Наоборот. По-моему, это именно то, что нужно вам
обоим. – Он отсалютовал Иеремии бокалом с вином, и Терстон улыбнулся в ответ.
Оставалось только убедить Камиллу.
Прошло еще минут десять, прежде чем она появилась в комнате.
Дверь быстро распахнулась, и в гостиную впорхнуло видение, одетое в
бледно-желтый шелк. На шее девушки раскачивались бусы из топазов и жемчуга. На
плечи ниспадал водопад черных локонов, за ухом была приколота великолепная
чайная роза. Камилла посмотрела на отца, а затем бросила равнодушный взгляд на
его собеседника. Стояла ужасная жара, и она проводила долгие часы, лежа у себя
в комнате. Увидев, кто перед ней, она застыла на месте, потом молнией бросилась
к нему в объятия и уткнулась лицом в грудь. Когда Камилла наконец снова подняла
голову, в ее глазах блестели слезы. Но на губах цвела широкая улыбка. Сейчас
она, как никогда, напоминала чудесного ребенка, и с этой минуты Иеремия
навсегда привязался к ней. Ни к кому на свете он еще не испытывал таких чувств.
Терстон пристально смотрел на Камиллу, чувствуя, что у него перехватывает
дыхание.
– Вы приехали! – Ее радостный крик заставил отца рассмеяться.
На них нельзя было смотреть без восхищения: огромный мужчина
и хрупкая девушка, столь явно влюбленные друг в друга, что разница в возрасте
теряла всякое значение. Ее взгляд говорил о радости встречи, а его глаза
выражали безмерное восхищение. Оба едва сдерживали свою страсть.
– Да, я приехал, маленькая. Я же обещал, что вернусь!
– Но так быстро! – Она радостно скакала вокруг него,
хлопала в ладоши, и роза наконец упала к ногам Иеремии.
Камилла тут же подхватила ее, сделала реверанс и застенчиво
преподнесла Иеремии. И тут он рассмеялся. Это был смех радости и облегчения.
Глаза Камиллы говорили, что он по-прежнему дорог ей.
– Вы все такая же проказница, Камилла. Может, мне лучше
уехать, раз я вернулся слишком рано? – Он взял девушку за руку, а она все
стояла, глядя ему в глаза.
– Только попробуйте! Не отпущу! А если вы все же
уедете, я поеду с папой во Францию и выйду замуж за какого-нибудь герцога или
князя.
– Вот так угроза! – Похоже, Иеремия ничуть не
испугался. – Но, знаете, мне все равно скоро придется уехать.
– Когда? – испуганно вскрикнула она, и отец Камиллы
улыбнулся.
Они очень подходили друг другу. Орвиль не сомневался, что
Терстон любит его дочь, а она отвечает ему тем же. Девушке льстило внимание
мужчины, годившегося ей в отцы, а Иеремия наслаждался нежной страстью, которую
питала к нему она. Но было здесь и что-то еще, нечто обжигающее, нестерпимо
яркое и опасное.
– Моя девочка, давайте пока не будем говорить об
отъезде. Я ведь только что приехал.
– Почему вы не предупредили нас, что возвращаетесь? –
Камилла попыталась надуть губы, но тут объявили обед, и они медленно двинулись
в столовую.
– Я предупредил. – Иеремия улыбнулся Бошану, и Камилла
гневно шлепнула отца веером по руке.
– Какой же ты противный, папа! Ты не обмолвился ни
словом!
– Я решил, что будет лучше, если приезд мистера
Терстона станет для тебя сюрпризом. – И он не ошибся.
Камилла ослепительно улыбнулась обоим.
– Иеремия, сколько вы пробудете здесь? – Она бросила на
Терстона вопросительный взгляд, наслаждаясь собственной властью.
Камилла прекрасно понимала, что этот «очень важный человек»,
как снова и снова напоминал ей отец, пересек из конца в конец страну ради того,
чтобы увидеть ее. Она и сама хвасталась перед подружками тем, какой он важный.
Это было для нее главным.
Перед отъездом Иеремия предупредил на руднике, что вернется
через месяц – самый большой срок, на который он мог безбоязненно оставить
прииск. В этом случае ему удалось бы провести с Камиллой целых две недели, и,
если она скажет «да», он вернется и начнет готовиться к свадьбе. Иеремии
предстояло сделать очень многое. Он уже успел наметить план, и перед отъездом
Ханна нервничала, как никогда. Она взяла с него слово немедленно написать, что
скажет Камилла. Однако сейчас Иеремия думал не о Ханне, а об очаровательной
девушке, сидевшей рядом. Ему показалось, что Камилла стала намного красивее и
взрослее, чем была весной. Она задавала ему бесчисленные вопросы о состоянии
приисков и жаловалась, что он почти не писал ей о делах.
– Мне не слишком часто приходилось переписываться с
девушками, – ответил Иеремия, улыбнувшись.
