– Иеремия... – Похоже, лакеи не обращали на него
никакого внимания, и он не торопясь потянул ее вверх по главной лестнице.
– Нужно посмотреть второй этаж, Камилла. Ты еще не
видела таких роскошных комнат.
– Но, Иеремия... Прошу тебя...
Это было ужасно. Что скажут хозяева, увидев их там? Но не
успела она договорить, как он увлек ее в хозяйскую спальню. Камилле до сих пор
не приходилось видеть такого количества пуфов, обитых розовым шелком, и такой
роскошной драпировки. По обе стороны от кровати висели две прекрасные
французские картины, еще одна украшала стену над камином. Потом Иеремия провел
ее в изящный французский будуар, оклеенный расписными парижскими обоями. Затем
он показал ей туалетную комнату со множеством зеркал и невиданных размеров
ванну, отделанную розовым мрамором. Рядом находилась еще одна ванна, тоже с
мраморной отделкой, только темно-зеленого цвета. Очевидно, она предназначалась
для хозяина дома. Оттуда они прошли в хозяйский кабинет, стены которого
покрывали деревянные панели, а потом неожиданно снова оказались в спальне.
Несмотря на смущение, охватившее Камиллу в этом чужом доме, его великолепие
поразило ее настолько, что она забыла стыд. Ей казалось, что она ест шоколадные
конфеты в отсутствие хозяйки дома и не может остановиться, пока не покончит со
всей коробкой. Это одновременно напоминало прекрасный сон и кошмар, и она
смотрела на Иеремию в полном восторге.
– Кто здесь живет? – Ей не просто хотелось узнать имя
хозяина; она запомнит его навсегда.
Ей уже никогда не забыть этого дома, изысканного убранства
комнат, роскошных тканей, всех этих бесчисленных сокровищ, попадающихся на
каждом шагу.
– Кто его хозяева? На чем они делают деньги? –
Последний вопрос прозвучал так тихо, что Иеремия едва расслышал его.
– На рудниках, – шепотом ответил он.
– Здесь, наверное, немало хороших рудников, – снова
зашептала Камилла, и Иеремия улыбнулся.
– Хватает.
– Как их зовут?
– Терстоны, – равнодушно промолвил он.
Камилла машинально кивнула, но вдруг замерла и снова
посмотрела на мужа.
– Терстоны? Это что, твои родственники?
– Более или менее. – Они по-прежнему разговаривали
шепотом. – Здесь живет моя жена.
– Твоя кто? – На лице Камиллы был написан ужас. – Это
что, шутка? – Она готова была заплакать, но слишком испугалась.
У него есть другая жена? Он сыграл с ней жестокую шутку?
Иеремия по выражению лица Камиллы догадался о ее мыслях,
заставил повернуться к высокому зеркалу и ткнул в него пальцем:
– Вот моя жена, глупышка. Вы знакомы?
Она обернулась к нему с выражением крайнего изумления на
лице.
– Иеремия! Ты хочешь сказать, что это твой дом?
– Наш дом, дорогая. – Иеремия обнял ее, и никто на всем
свете не испытывал в эту минуту большей радости, чем он. – Я построил его для
тебя. Наверное, кое-что еще придется доделывать, но этим мы займемся вместе. –
Иеремия крепко прижал ее к себе, но через секунду Камилла вырвалась, взвизгнула
от восторга и наконец рассмеялась.
– Разыграл! Иеремия Терстон, ты разыграл меня! А я-то
думала, что ты сошел с ума, когда решил побродить по чужому дому!
– Тебе тоже этого хотелось! – поддразнил он.
– Это самый прекрасный дом, который я когда-нибудь
видела, я никуда не уйду, пока не осмотрю его...
– Тогда я покажу тебе остальное. И уходить тебе некуда,
любимая. Это все твое – от чердака до подвала.
Слова Терстона заставили улыбнуться наблюдавших за ними
лакеев и целый выводок служанок, пришедших взглянуть на новую хозяйку. Иеремия
нанял их накануне отъезда в Атланту и теперь с трудом узнавал. Все здесь было
таким новым! Иеремия показал жене кухни, буфетные, комнату для младенцев и
спальни для старших детей наверху, продемонстрировал вид из каждого окна и
строгую табличку у парадного, гласившую «ДОМ ТЕРСТОНА». Он показал все, что
можно. В конце концов она рухнула на огромную кровать под стеганым покрывалом,
улыбнулась и уставилась на мужа широко открытыми глазами.
– Это самый чудесный дом, который я видела, Иеремия,
самый...
– Он принадлежит тебе, дорогая. Владей и радуйся.
– Я и радуюсь! – Камилла успела представить себе
великолепные вечера, которые она будет здесь устраивать.
Ей не терпелось обновить танцевальный зал.
– Сейчас же сажусь писать папе! – Иеремия услышал
высшую похвалу, на которую мог только рассчитывать: для Камиллы отец был просто
божеством, но Иеремия тетерь не уступал ему.
Даже огромный бриллиант не произвел на Камиллу такого
впечатления, как новый дом.
– Он, наверное, обошелся тебе в целое состояние,
Иеремия, – с улыбкой проговорила Камилла. – Видно, ты еще богаче, чем думал
папа! – Впрочем, не похоже, чтобы это ее огорчило.
Удовлетворенный ее восхищением, Терстон туманно ответил на
вопросы о том, сколько стоит та или иная вещь.
А вот реакция Камиллы на Напу его огорчила. После
великолепия и чудес дома на Ноб-Хилле его старое жилище в Сент-Элене, любовно
обновленное ради молодой жены, не произвело на нее никакого впечатления.
Камилла расстроилась из-за того, что дом находился далеко от города, что
городок оказался совсем маленьким и что Сан-Франциско находится в дне пути
отсюда – сначала в экипаже, а потом на пароходе. Кроме того, дом в Напе
показался ей мрачным. Камилла узнала, что Иеремия выстроил его для умершей
возлюбленной, и это вызвало у нее раздражение. Ей не терпелось вернуться в
роскошный дом Терстона и похвастаться новыми туалетами. Скорее! То, что муж
прожил здесь целых двадцать лет, было ей совершенно безразлично. Красоты долины
тоже оставили ее равнодушной: похоже, ее интересовали только прииски и доход,
который они приносили. Она засыпала Иеремию тысячью вопросов, но все они
касались исключительно денег, и Терстон предпочитал отделываться общими
фразами. Иеремия испытывал неловкость, когда она подробно расспрашивала его о
деньгах. Кроме того, за время отсутствия у него накопилось немало дел, и он не
мог уделять Камилле слишком много времени. Чтобы привести все в порядок, ему
требовалось задержаться в Напе не менее чем на месяц. А Камилла считала
потерянной каждую прожитую здесь минуту.
Иеремия придумывал сложную систему, благодаря которой он
сможет большую часть времени жить в Сан-Франциско, как обещал отцу Камиллы.
Однако для этого следовало установить хорошую связь между домом Терстона и
рудниками. Он уже объяснил жене, что в этом году они проживут в городе с февраля
по июнь, и она согласилась проводить летние месяцы в Напе. Здесь им удалось
достичь согласия. Ах, если бы так же легко решились все остальные сложности...
Дело заключалось в том, что Ханна и Камилла невзлюбили друг друга с первого
взгляда, и на второй день, возвращаясь вечером с рудников, Иеремия задумался,
какая из двух женщин встретит его в дверях. Кто-то из них должен был пасть.
