Она просто ставила Иеремию в известность.
– Но я должна была предупредить.
– Спасибо, Ханна, – тихо сказал он.
В этот момент в комнату вошла Камилла с чашкой бульона и
окинула их внимательным взглядом.
Она сразу почувствовала, что Ханна сообщила какой-то секрет,
и решила, что речь шла о ней.
– Что она тебе сказала? – спросила она, едва Ханна
вышла.
– Дела, дела... Нужно помочь одному человеку. Надо
ехать.
– Но тебе надо отдохнуть. – Слова мужа поразили
Камиллу.
Он устал, едва держался на ногах, всю ночь проработал в
ледяной мокрой грязи. Его труды окупились двадцатью тремя спасенными жизнями.
– Потом отдохну, Камилла. Ты не могла бы принести мне
еще бульона и чашку кофе?
Вернувшись, она увидела его в ванне. Иеремия быстро осушил
обе чашки и поднялся на ноги. Тело его было таким же сильным и поджарым, как в
юности. Долгие годы работы на руднике помогали ему держаться в хорошей форме.
Даже в сорок четыре года он выглядел великолепно.
– Ты такой красивый, Иеремия... Терстон улыбнулся.
– Ты тоже, малышка.
Он быстро оделся и вышел на крыльцо. Камилла наблюдала за
ним с каким-то странным чувством.
– Зачем ты уезжаешь?
– Мне нужно. Я скоро вернусь.
– Куда едешь? – Она впервые устроила ему такой допрос,
и это вызвало у Иеремии удивление.
– В Калистогу. – Он прямо посмотрел ей в глаза, но в
душе почувствовал трепет.
Ему предстояло помочь родиться собственному ребенку или по
крайней мере присутствовать при смерти Мэри-Эллен. Если, конечно, она еще
жива...
– Можно мне с тобой?
– Нет. Только не сейчас, Камилла.
– Но я хочу с тобой, – обиженно повторила она.
Иеремии пришлось отстранить ее.
– У меня нет времени. Поговорим потом.
Прежде чем Камилла успела открыть рот, Иеремия уехал. На
этот раз он погнал Большого Джо через холмы, заставив Камиллу задуматься о том,
куда он направился.
Глава 14
Большой белый конь, громко стуча копытами, скакал по
вьющейся по холмам дороге. Иеремия все подгонял и подгонял его, не думая ни о
чем, кроме погибших ночью шахтеров. Глаза слипались. Пару раз он клюнул носом,
но Большой Джо, казалось, сам знал, куда они едут. Маленький белый домик
встретил их тишиной. Привязав Большого Джо к дереву, Иеремия подошел к двери,
постучался и, не дождавшись ответа, вошел внутрь. Сначала он не услышал ни
звука и подумал было, что Мэри-Эллен ушла рожать к матери. В ту же минуту
сверху донесся ужасный вопль. Иеремия замер, пытаясь понять, одна ли она
сейчас, а потом начал тихонько подниматься по лестнице. Как быть? Зачем он
здесь? Впрочем, он хорошо знал, что это его долг. Ведь именно его ребенка в
муках рожает Мэри-Эллен. Неужели она умрет?
Он задержался у дверей спальни, подождав, пока смолкнут стоны.
Потом до его слуха донесся тихий плач и негромкий мужской голос. Положение было
идиотское. Тело ломило от усталости. Чувствуя себя дурак дураком, он все же
набрался мужества и постучал в дверь. Что ж, по крайней мере он может съездить
за врачом... Именно врач и открыл ему дверь. Глаза у него были измученные,
рукава засучены по локоть, грудь рубашки забрызгана кровью, но он, похоже,
ничего не замечал.
– Простите... Я хотел узнать, не нужно ли... – Иеремия
чувствовал себя более чем неловко.
Только негодяй мог бросить Мэри-Эллен в таком положении...
Посмотрев врачу в глаза, он спросил его:
– Как она?
Терстон не стал представляться. Впрочем, этого и не
требовалось: доктор понял, кто он такой. Он осторожно закрыл за собой дверь, и
двое мужчин вышли в прихожую поговорить.
– Плохо. Роды начались в среду ночью. Она старается изо
всех сил, но все тщетно.
Иеремия кивнул. Он боялся спросить, не умрет ли она. Ответ
был ясен.
– Хотите войти? – Во взгляде врача не было осуждения.
А вдруг это хоть чем-нибудь поможет Мэри-Эллен? Впрочем,
сейчас она так страдает от боли, что просто не поймет, кто к ней пришел. Но там
был его ребенок...
Иеремия замер на полдороге. Ему еще не доводилось слышать,
чтобы мужчина помогал при родах, однако врача это ничуть не пугало.
– Она не будет возражать?
– Она может вообще не узнать вас, – предупредил доктор.
После короткого замешательства он пытливо заглянул Иеремии в
глаза.
– Вы сможете это выдержать? Вам приходилось видеть
что-нибудь подобное?
Иеремия покачал головой:
– Только у животных.
Врач кивнул, это его устраивало. Не говоря больше ни слова,
он открыл дверь и прошел в комнату, а Иеремия последовал за ним. В нос ему
ударил сладковатый, тяжелый запах человеческой плоти, розовой воды и сырого
постельного белья. Все окна были закрыты. Мэри-Эллен лежала на кровати,
покрытая двумя одеялами. Иеремия увидел несколько пропитанных кровью простыней,
подоткнутых под нее ниже пояса. Казалось, ее убили в собственной постели.
Огромный живот по-прежнему вздувался горой, несмотря на отчаянные усилия,
которые она прилагала уже три дня. Ее ноги бессильно раскинулись, словно у
тряпичной куклы, а тело дрожало, как от озноба. Иеремия смотрел на нее с
чувством вины и горького сожаления.
Внезапно ему показалось, что она начала биться в
конвульсиях. Мэри-Эллен издала тихий глухой стон, вскоре перешедший в крик, и
заметалась на кровати, закатывая глаза и судорожно хватая ртом воздух. Потом
она проговорила несколько бессвязных слов, и врач быстро приблизился к ней.
Иеремия понял, что ее оставляет сознание. Из нее потоком хлынула кровь, и она
опять закричала. Доктор склонился над ней. Вскоре он выпрямился и вытер руки
испачканным кровью полотенцем. Мэри-Эллен продолжала страшно кричать. Иеремия
медленно подошел к кровати и заглянул в ее измученное лицо. Если бы ему не было
известно, кто перед ним лежал, он бы не узнал эту женщину. Врач тихо заговорил
с Терстоном, понимая, что Мэри-Эллен все равно не услышит его слов. Казалось,
между схватками наступил перерыв, и она задремала.
– Она потеряла чертовски много крови. У нее лопнула
вена. Вы сами видите, как хлещет кровь, но я не могу ее остановить. Кроме того,
ребенок неправильно повернулся. Теперь единственный выход – вытащить его за
плечо. Иначе мы ничего не добьемся. – При этих словах лицо врача стало
печальным.
Взглянув на Иеремию, он все понял.
– Мы можем потерять обоих. – Врач перевел взгляд на
измученную женщину, лежавшую в кровати. – Она непременно умрет, если мы не
сумеем быстро извлечь плод. Иначе ей не выдержать.
