Она села на знакомый корабль и все четыре часа провела в
каюте, читая газеты, которые захватила с собой.
Сабрина собиралась говорить в банке о новом участке земли,
который хотела приобрести, и заранее готовилась выслушать привычный совет о
том, что разумнее всего было бы продать виноградники и рудники или нанять
человека, который мог бы управлять всем этим. Им и в голову не приходило, как
мало было мужчин, способных делать то, что она делала, и она привыкла спокойно
относиться к подобным советам. С вежливой улыбкой она продолжала говорить об
интересующем ее деле и немало удивляла собеседников здравомыслием своих
суждений.
– Кто вам это посоветовал? – всегда спрашивали они. –
Ваш управляющий?
Бесполезно было объяснять им, что она и сама способна
думать. Это было выше их понимания, и Сабрина знала, что завтра, когда она
придет к ним, все опять повторится, но в конце концов они успокоятся и она
добьется от них того, что ей нужно. За эти три года они научились доверять ей
так же, как и ее сотрудники, хотя часто не понимали, что она делает и зачем. А
она всему научилась у Иеремии.
Она закрыла портфель с бумагами, почувствовав, как пароход
стукнулся о причал. За время плавания она ни разу не вышла из каюты. После
обильного праздничного ленча, приготовленного Ханной, ей совсем не хотелось
есть, да и дел было слишком много. Сейчас она мечтала только об одном: полежать
в горячей ванне в доме Терстонов. Конечно, придется подождать, пока нагреется
вода, но зато у нее будет время обойти дом и удостовериться, что все на месте.
Она не была в городе несколько месяцев, а кроме нее,
присмотреть за домом было некому, хотя она и просила людей из банка проверять
время от времени, как там дела, и даже оставила им запасную связку ключей. Она
достала свои ключи, когда экипаж подвез ее к дому. Сначала пришлось отпереть
огромные садовые ворота, затем коляска проехала по дорожке, и Сабрина вышла из
нее у самых дверей.
Дом был погружен в темноту. Войдя, она долго шарила по стене
рукой в поисках выключателя. Включив свет, она внесла свой чемодан и прикрыла
дверь. День выдался нелегким. Она постояла немного, оглядывая комнату, и
внезапно впервые за долгое время почувствовала на глазах слезы. Ей двадцать
один год, она одна на целом свете, а это дом, в котором умер ее отец... Ей было
грустно стоять здесь в полном одиночестве...
Только сейчас она поняла, как сильно ей не хватает отца. Она
чуть не раскаялась в том, что приехала, и позже, сидя в горячей ванне, вновь и
вновь вспоминала, как трудно ей приходилось все эти три года, как часто люди
были к ней несправедливы, желали ей зла, причиняли боль... Даже Ханна частенько
злилась и ворчала на нее. Никто не понимал, что она считает своим долгом
продолжить дело отца. Напротив, все только и ждали, что она ошибется, или
просто хотели отнять у нее рудники. Хорошо хоть Джон Харт в конце концов
прекратил попытки выкупить их у нее. Интересно, Дэн Ричфилд по-прежнему
работает у него? Пожалуй, да. Во всяком случае, полгода назад еще работал. Как
она в них разочаровалась! Правда, больше он не таскался на рудники, после того
как она выстрелила в него через оконное стекло. Вспомнив об этом, Сабрина
взглянула на свой маленький серебряный револьвер. Она всегда носила его с
собой, а ложась спать, клала на столик возле кровати. Пожалуй, лучше было бы
держать его под подушкой, но спусковой крючок был слишком податливым, в чем Дэн
Ричфилд мог убедиться.
В каком-то смысле Сабрина жила в постоянном напряжении, но
она уже привыкла к этому. Тем более что, приезжая в Сан-Франциско, она
полностью избавлялась от этого чувства. Сан-Франциско был слишком многолюдным и
цивилизованным городом, к тому же здесь мало кто знал ее. Никто не шептался за
ее спиной, не указывал на нее пальцем, как в Напе, Калистоге или Сент-Элене...
мол, смотрите, это та самая, что командует на рудниках... дочка Терстона... та,
что совсем свихнулась... управляет рудниками, представляете?.. говорят, она
просто змея... Да мало ли как еще ее называли? Каких только прозвищ она не
наслышалась! Но здесь, в Сан-Франциско, это ровным счетом никого не волнует.
Здесь она может позволить себе быть не тем, кто она есть на самом деле, может
спокойно прогуляться по Маркет-стрит или Юнион-сквер, войти в цветочный
магазин, купить себе розу и продеть ее в петлицу или купить букетик белых
фиалок и приколоть их к волосам. Здесь не нужно беспокоиться о том, что
подумают о ней люди на рудниках. Здесь, в городе, она может притвориться самой
обыкновенной молоденькой девушкой.
Именно так она и поступила на следующий день, когда вышла из
банка. Она медленно прошлась по улице и купила букет душистых цветов, которые
решила поставить в вазу у себя в комнате в доме Терстонов. Подчинившись
внезапному порыву, она вдруг вынула из прически все шпильки и распустила на
летнем ветру свои длинные темные волосы. Она шла домой и улыбалась. Здесь, в
городе, все казалось намного легче и проще, и она по-прежнему любит дом
Терстонов, несмотря на трагедию, которая там произошла. Она шла по Ноб-Хиллу,
весело напевая про себя, ощущая радость, которую давно уже не испытывала, и не
сразу заметила остановившуюся рядом машину. Какое-то время водитель в
недоумении смотрел на нее, а затем рассмеялся:
– Боже, мисс Терстон! Вас просто не узнать, вы ли это?
За рулем машины сидел Джон Харт. Похоже, он тоже был сегодня
в отличном расположении духа.
– Это я. Вы угнали машину, мистер Харт?
– Конечно. Желаете прокатиться?
Они были сейчас на нейтральной территории, Сабрина взглянула
на него с улыбкой и вдруг подумала:
«А почему бы и нет, черт возьми?» Если он опять начнет
уговаривать ее продать рудники, она просто выйдет из машины и пойдет дальше
пешком. Он не станет ее похищать, все равно никто не заплатит за нее выкупа.
– С удовольствием.
Ее позабавило, что он купил себе точно такой автомобиль,
какой уже два года был у нее, – «Форд-Т». Только его машина была более позднего
выпуска.
– Как вам ваша новая машина?
– Кажется, я в нее влюбился. – Он усмехнулся, окинул
взглядом приборную доску, посмотрел через ветровое стекло на капот и только
потом обернулся к Сабрине. – Красивая, правда?
Сабрина рассмеялась, не с силах отказать себе в удовольствии
слегка опустить его на землю:
– Почти такая же красивая, как моя.
Она улыбалась, а он в удивлении уставился на нее, но вдруг
расхохотался во все горло:
– Значит, у вас есть машина?
Она тоже рассмеялась:
– Да, есть. Я редко пользуюсь ею в Сент-Элене. Там мне
вполне хватает моей старой чалой кобылы. – Сабрина в конце концов продала
жеребца, которого так любил отец.
Она так ни разу и не села на него, а лошадиный век короток.
– Но если еду далеко, то беру машину.
Он смотрел на нее так, словно видел впервые.
