– Лучше бы вы продали мне эти рудники. Вам же было бы
легче. – Он заметил гневный огонек, вспыхнувший в ее глазах, и примирительно
поднял руку. – Это не коммерческое предложение, а простая констатация факта.
Вам действительно было бы легче, и вы это знаете. Но, похоже, вы вовсе не
стремитесь облегчить себе жизнь. – Он встал, поклонился, и она почувствовала,
что ее гнев проходит. – Что ж, преклоняюсь и отступаю.
Она улыбнулась ему с видом лукавой девчонки.
– Жаль, что вы раньше до этого не додумались, мистер
Харт.
– Увы, мисс Терстон. Я должен был попытаться. Но теперь
я отступаю. – Он все еще не был уверен, что она доверяет ему. – Возможно,
теперь мы сможем стать друзьями.
– Это было бы прекрасно. – Она улыбнулась, но глаза ее
вдруг стали серьезными.
Ребенок этого человека умер у него на руках, вспомнила она.
Он вовсе не был жестокосердным дельцом, готовым на все, лишь бы выкупить у нее
рудники. Ее отец хорошо к нему относился. Возможно, Харт этого заслуживал. Она
действительно не до конца доверяла этому человеку, но испытывала к нему
уважение. Он был умен и вел свои дела, не прибегая к грязным приемам.
– Я бы хотел, чтобы мы подружились, мисс Терстон.
Сабрина кивнула и грустно взглянула на него. У нее никогда
не было друзей. Конечно, в детстве в Сент-Элене она дружила с девочками из
школы, но все они уже замужем, у них самих дети, да теперь и они избегают ее.
Слишком необычным стало ее положение с тех пор, как она возглавила рудники. Она
нуждалась в дружбе, нуждалась в человеке, которому могла бы излить душу.
Интересно, как отнесется его индианка к этой ее дружбе с Хартом, к тому, что
она будет приезжать к нему на рудники, общаться с ним? Все это промелькнуло в
голове у Сабрины, пока Харт смотрел на нее в ожидании ответа. Наконец она
подняла на него осторожный взгляд. – Я бы тоже этого хотела, мистер Харт. Но не
знаю, легко ли нам будет поддерживать дружбу, когда каждый из нас вернется к
своим делам.
– Мы можем хотя бы попробовать. Я непременно к вам
приеду. Вы не против?
У кого просить совета? Ни матери, ни отца, ни тетушки, ни
компаньонки у нее не было. А он спрашивал ее о том, в чем она действительно
мало понимала.
Он сам не был уверен, что все понимает. Когда он увидел ее
идущей по улице, у него вдруг перехватило дыхание, а теперь они сидели здесь
вот уже два часа разговаривали, как люди, которые никогда раньше не знали орут
друга. Он чувствовал, что его тянет к Сабрине все больше и больше, и не хотел
ее потерять после возвращения на рудники. Харт понимал, что там она снова
наденет маску, но он всегда будет помнить ее такой, какой увидел сегодня.
Ничего особенного Сабрина ему не сказала, но ее взгляд
потряс его до глубины души. Так порой смотрела на него Матильда, то она не
могла ни красотой, ни умом сравниться с Сабриной. Только сейчас, здесь он вдруг
осознал, что за человек эта юная цевушка, которая в двадцать один год управляет
одним из самых больших рудников в стране. В ней было столько необычного, так
сильно она поразила его, что, уходя, он чуть не плакал, а она, закрыв за ним
дверь и услышав, как отъезжает его машина, вдруг ощутила в душе какое-то новое,
незнакомое ей доселе чувство. Она те могла забыть глаза Джона и слова, которые
он говорил ей. Мысли о нем преследовали ее и на следующее утро, когда она
сидела в саду, и вечером на борту парохода, который вез ее обратно в Напу. Ей
было странно, что Харт вдруг так заинтересовал ее. Она десятки видела его
раньше, еще будучи ребенком, потом всей душой ненавидела его целых три года, а
теперь... теперь не могла забыть. Какая-то неуловимая, спокойная сила была в
нем, сила и мягкость одновременно. В присутствии Джона она чувствовала себя
так, словно он мог оградить ее от всех опасностей на свете. Сейчас Сабрина
понимала, что нечто подобное испытывала к нему и раньше, но, охваченная гневом,
просто не замечала этого. И все-таки странно, что она не перестает о нем
думать.
Он занимал ее мысли весь день в Сан-Франциско, и после на
пароходе, идущем на север, и потом, когда она ехала домой на машине, и на
следующее утро, когда скакала на рудники. Она неотступно думала о нем все это
время, так же как он думал о чей. Приехав на рудники, он узнал от Дэна, какое
известие ожидало ее, когда она открыла дверь своей конторы. Список жертв был
написан мелом на грифельной доске, прислоненной к ее рабочему столу. Она не
сразу сообразила, в чем дело. Взрыв, случившийся в шахте, практически не вызвал
разрушений, но более тридцати человек погибло. Тридцать один, если быть точным,
как она сказала Джону Харту, когда тот приехал к ней на следующий день.
– Они могли хотя бы отправить мне телеграмму. Но даже
не подумали сообщить, а я в это время сидела с цветами в волосах... – Глаза ее
были красными от слез.
В эту минуту она ненавидела себя.
– Вы имеете право думать не только о жизни своих
рабочих. По вечерам они возвращаются домой, где их ждут жены и дети. Наконец,
они могут просто напиться после работы. Какого черта вы о них убиваетесь? – Он
сердился на Сабрину за то, что она так жестока к себе.
– Я отвечаю за всех! – Она выкрикнула эти слова Харту в
лицо, и он схватил ее за руку.
– Черт побери, Сабрина, вы отвечаете и за себя! – Он
впервые назвал ее по имени, и ей понравилось, как оно прозвучало в его устах. –
Вы не можете все время копаться в этой куче грязи. Как вы не понимаете этого,
безмозглая девчонка!
Он отчитывал ее, а она улыбалась. Что-то странное случилось
с ними там, в доме Терстонов. После стольких лет они вдруг стали друзьями...
Внезапно глаза ее вновь подернулись печалью.
– Я знаю только одно. Мои люди погибли, а меня здесь не
было.
– Что бы это изменило?
– Я смогла бы как-то поддержать остальных.
Но она знала, что это неправда. Ее присутствие ровным счетом
ничего бы не изменило. Но он не стал этого говорить, только покачал головой.
– Вы достаточно много для них сделали. Вы отдали им три
года жизни, и, Бог свидетель, никто не вправе требовать от вас большего. Я все
это проходил, и, уверяю вас, вы не услышите от них ни слова благодарности. Даже
ваша смерть их не тронет.
Сабрина понимала, что здесь он не прав. Она помнила, как
много людей шло за телом ее отца, когда она привезла его домой. Она тихо
сказала:
– Они ничего не забывают.
Глаза их встретились.
– Тогда будет слишком поздно. Кого это волнует? Вашего
отца такие вещи не волновали.
Это она тоже знала.
– Знаете, что было для него важнее всего на свете? Вы!
Полагаю, вам стоит об этом задуматься. Вы значили все для него. – Джон Харт
почувствовал комок в горле. – Так же, как мои дети значили все для меня.
Сабрина взглянула него, сочувствуя его боли.
– Вы поэтому никогда больше не женились? Из-за них?
