— Наверняка ему сейчас не по себе, — сказал я.
— Почему?
— А вот почему. Его жена, королева Мод, приходится сестрой Георгу Пятому, так что липовое письмо якобы написано Хакону его шурином. Рискованная шуточка.
— Остренько, — согласилась Ясмин. — Мне это нравится.
И она весело направилась во дворец, прихватив с собой коробочку конфет, булавку и что там еще надо. Я остался в номере и заранее приготовил все оборудование.
Ясмин вернулась уже через час, даже быстрее; она влетела в мой номер подобно тайфуну.
— Я все сорвала! — кричала она. — Я сделала нечто ужасное, чудовищное! Я все сорвала!
— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как у меня дрожат поджилки.
— Налей мне, — приказала она. — Бренди.
— Да успокойся ты, — сказал я, наливая ей чистый бренди. — Расскажи лучше, что там было. Расскажи мне самое худшее.
Ясмин отпила чуть не половину стакана, откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и сказала:
— Да, так уже лучше.
— Бога ради, — закричал я, — расскажи мне все-таки, что там случилось!
Она допила остаток бренди и попросила налить ей снова; я мгновенно исполнил ее желание.
— Большая приятная комната, — начала Ясмин. — Высокий приятный король. Черные усы, весьма галантный, мягкий и симпатичный. Взял конфету безо всяких фокусов, и я начала отсчитывать минуты. Английский у него идеальный.
«Вы знаете, леди Виктория, — сказал он, постукивая пальцем по письму. — Как-то не нравится мне это дело. Оно абсолютно не в духе моего шурина. Король Георг — самый прямой, самый честный человек, какого я когда-либо встречал».
«Он просто человек, ваше величество».
«Он идеальный муж».
«Беда только в том, что он женат», — сказала я.
«Конечно же, он женат, — сказал король. — На что это вы намекаете?»
«Из женатых мужчин получаются довольно скверные мужья, ваше величество».
«Мадам, вы порете несусветную чушь!» — бросил он резким голосом.
— Так почему же, Ясмин, ты сразу от него не отстала? — возопил я в голос.
— Да не могла я, Освальд. Начав в таком духе, я никогда не могу остановиться. Знаешь, что я сказала дальше?
— Не знаю, но хочу знать, — сказал я. Меня прошиб холодный пот.
— Я сказала: «Как мне кажется, если сильный красивый мужчина вроде Георга будет из года в год питаться одним лишь рисовым пудингом, его непременно потянет на что-нибудь вроде икры».
— Господи, спаси и помилуй.
— Я знаю, что сморозила глупость, прекрасно знаю.
— И что же он тебе ответил?
— Его лицо позеленело. Я думала, он меня ударит, но он только шипел и брызгал слюной, как фейерверочная петарда, из тех, что долго шипят и сыплют искрами и лишь потом громко бухают.
— И он бухнул?
— Да, но не тогда. Хакон вел себя крайне достойно. Он сказал: «Я бы попросил вас, мадам, не сравнивать королеву Англии с рисовым пудингом».
«Простите, ваше величество, — сказала я. — Мне и в голову не приходило кого-нибудь обидеть». Я стояла посреди комнаты, потому что он не предложил мне присесть. Да черт с ним, подумала я, выбрала большой зеленый диван и вытянулась на нем, готовая к последствиям жучиного порошка.
«Я просто не понимаю, — сказал он, — как Георг мог дойти до такого».
«Да бросьте вы, ваше величество, — сказала я, — он не более чем следует примеру отца».
«Не понимаю, мадам, что вы хотите этим сказать?»
Но меня уже вовсю несло.
«Старый Эдуард Восьмой, — сказала я, — кой черт, да он же макал свой королевский фитиль во все посудины королевства».
«Да как вы смеете! — закричал он, взорвавшись впервые за все это время. — Все это ложь!»
«А как насчет Люси Лэнгтри?»
«Король Эдуард был отцом моей жены, — сказал он ледяным голосом. — Я не позволю оскорблять его в моем доме».
— Ну что, скажи мне Христа ради, Ясмин, понесло тебя все это говорить! — закричал я. — В кои-то веки ты получила симпатичного короля, так непременно должна была все испоганить.
— Он действительно приятный мужик.
— Так зачем же ты все это делала?
— А во мне, Освальд, какой-то чертик сидит. Ну и, наверное, мне просто нравилось.
— С королями так не говорят.
— Говорят, говорят, — уверила меня Ясмин — Видишь ли, Освальд, не имеет значения, что ты там говоришь и как ты там их разозлишь: все потом покроет жучиный порошок. В конечном счете это они выглядят глупо.
— Но ты же говоришь, что все сорвала?
— Ты послушай, что там случилось. Высокий статный король расхаживал по комнате и что-то бормотал себе под нос, а я в то время смотрела на часы. Не знаю уж почему, но девять минут тянулись невыносимо долго. Затем король сказал: «Ну как можно делать такое своей королеве? Как можно унизиться до того, чтобы соблазнить ее мужа? Королева Мэри — чистейшая, благороднейшая женщина страны».
«Вы и вправду так думаете?» — прищурилась я.
«Я это знаю, — сказал он. — Она чиста, как свежевыпавший снег».
«Подождите секундочку, ваше величество, — сказала я. — Неужели до вас не доходили нехорошие слухи?»
Когда я, Освальд, это сказала, он дернулся, как ужаленный скорпионом.
— Ну и нахалка же ты, Ясмин!
— Это было забавно, — сказала она. — Я просто хотела пошутить.
— Шуточки у тебя!
— «Слухи! — закричал король. — Какие еще слухи?»
«Очень нехорошие слухи», — сказала я.
«Да как вы смеете! — рявкнул он. — Как вы смеете входить в этот дом и так говорить про королеву Англии. Вы, мадам, распутница и лгунья!»
«Может, я и распутница, — сказала я, — но уж никак не лгунья. Видите ли, ваше величество, в Букингемском дворце есть некий конюший, полковник гренадеров, он такой из себя видный, с черными колючими усами, так он каждое утро встречается с королевой в манеже и дает ей уроки верховой езды».
«Почему бы ему и не давать? — бросил король. — Что такого в верховой езде? Я и сам ею занимаюсь».
Я взглянула тайком на часы. Девять минут подходили к концу. В любой миг этот гордый высокий король мог превратиться в жалкого старого развратника. «Ваше величество, — сказала я, — мы с Георгом неоднократно подсматривали в окошко в конце манежа и видели…» Я осеклась. Я утратила голос. Я не могла продолжать.
— Да что же такое вдруг случилось?
— Я думала, что у меня инфаркт. Я стала хватать ртом воздух. Я не могла совладать с дыханием, по всему моему телу разбегалось такое странное чувство, вроде мурашек. Я уже точно думала, честно, именно так и думала, что с секунды на секунду могу откинуть копыта.
