Она задумалась над тем, какой выглядит в глазах других женщин из группы. Длинные темные волосы, которые пожалела седина. Или которым скрыть седину немного помогла химия. Красивое для тридцатишестилетней женщины лицо, немного испорченное озабоченным выражением. Правильную форму скул она унаследовала от итальянских предков, а озабоченное выражение добавила уже от себя. Глаза казались глубокими, запавшими, словно призрак, ожидающий, когда его вернут к жизни. Решившись рожать, она надеялась, что это сделает ребенок. Прошло четыре месяца, и этого пока не случилось. Она уже начала сомневаться, что это вообще когда-нибудь может произойти. Ей было необходимо еще что-то.
Она снова взглянула на часы и начала притопывать на месте. С чаевыми таксист уже может попрощаться.
В глубине ее сумки зазвонил мобильный.
Вздохнув, она втащила руку из-под пальто и взяла телефон.
— Да.
— Марина? Марина Эспозито?
Голос был знакомый. На то, чтобы сообразить, кто это, у нее ушло несколько секунд. Когда же ей удалось это сделать, то она от удивления открыла рот. Старший инспектор криминальной полиции Бен Фенвик.
— Бен Фенвик?
— Да, Марина, здравствуйте. Простите за беспокойство, но мне необходимо с вами поговорить.
— Ох…
Она обернулась. И увидела Мартина Флетчера. Он приближался к ней, и лицо его было перекошено от ненависти.
Она крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Ничего, кроме холодной остановки такси, где по-прежнему не было ни одного автомобиля. Приглушенные крики и визг детей где-то вдалеке. Мартин Флетчер пропал. Зато голос Бена Фенвика в трубке никуда не исчез.
— Марина? Вы меня слышите?
— Да… да, Бен. Я здесь.
— Послушайте, я не стал бы вас просить, если бы это не было так важно…
Стоило ей услышать эти слова, как в сознании мгновенно вырос защитный барьер.
— Послушайте, я… Я сейчас очень занята. Не могли бы мы сделать это как-нибудь в другой раз?
— Боюсь, что нет. У нас проблема.
— Какая проблема?
Он тяжело вздохнул.
— Самая худшая из всех возможных.
Ей очень хотелось нажать кнопку и прервать этот разговор. Побыстрее сесть в такси — если оно когда-нибудь приедет! — и забыть о звонке Бена Фенвика. Но вместо этого она ответила:
— Так что за проблема?
— Возникло новое дело, и нам нужна помощь. Ваша помощь. — Он сделал паузу, словно задумавшись, что сказать дальше. — Послушайте, я понимаю, что это может быть для вас тяжело…
Краем глаза Марина опять увидела направляющегося к ней Мартина Флетчера и почувствовала, как нарастает слепой, панический ужас. Сделав несколько глубоких вдохов, она отогнала видение.
Она старалась говорить тихо и сдержанно.
— Так в чем там дело?
— Это… В общем, это совершенно не телефонный разговор. Лучше всего будет поговорить при встрече.
Она почувствовала, как по телу пробежала судорога.
Скажи «нет»! Скажи «нет»! Скажи «нет!»
— О’кей. Где?
— Я вышлю за вами машину.
— Когда?
— Прямо сейчас, дело не терпит.
— Но я… занята. Клиенты… — Это прозвучало неубедительно даже для нее самой.
Фенвик вздохнул, видимо, опять что-то обдумывая.
— Пожалуйста, поймите меня правильно, но при всем уважении к вам, Марина, я думаю, что когда вы услышите, о чем я собираюсь рассказать, то сами поймете, что́ сейчас важнее.
Она молчала и думала. Он же воспринял тишину в трубке как сигнал к тому, что ей нужны еще какие-то объяснения и заверения.
— Послушайте, я очень сожалею о том, что произошло в тот раз. Мы все сожалеем. Это было ужасно и недопустимо. Совершенно. Если бы… если бы мы тогда что-то сделали по-другому…
— Это не ваша вина, — сказала она, и голос ее опять прозвучал слабо и неубедительно.
— На этот раз ничего такого не повторится, — с облегчением сказал он. — Обещаю. Даю вам слово.
Несмотря ни на что, при этих словах Фенвика она почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Видимо, прошло уже достаточно времени, чтобы ей снова захотелось покинуть свой кабинет. «Как и роды, память о боли со временем забывается, — подумала она с мрачной улыбкой, — и женщина может пройти через это снова».
— Ладно, присылайте машину. Дайте мне пару часов.
— А быстрее нельзя? Дело действительно срочное.
— Тогда прямо сейчас. Я стою перед «Миром досуга». И скажите водителю, чтобы поторопился. Я тут просто замерзаю.
— Спасибо, Марина. Он разыщет вас.
Она спрятала телефон, не дослушав слов благодарности. Улыбнулась, даже не пытаясь скрыть охватившую ее дрожь. То, ради чего она им понадобилась, должно быть, действительно ужасно. Ее специализацией были психосексуальные отклонения.
И снова по телу пробежала судорога. Фил. Она будет работать с Филом.
Она пыталась выбросить его из головы. Сконцентрироваться на своей жизни с Тони, на предстоящем рождении ребенка. Но Фил никак не уходил, и звонок Фенвика вновь вызвал его образ. Он одевался не так, как остальные копы, и любая одежда только подчеркивала его широкие плечи и узкие бедра. Когда она впервые увидела его, то решила, что он занимался регби, но потом выяснила, что это не так. На его лице были следы непростого детства: сломанный и восстановленный нос, полученные в уличных драках мелкие шрамы, которые проступали только тогда, когда он начинал злиться. Но больше всего ей запомнились его глаза. Глаза, в которых она утонула. Меланхолические глаза поэта. Когда она говорила, он смотрел ей в глаза и слушал. И в доказательство этого мог через несколько дней напомнить что-то из ее слов. И это был не какой-то фокус, не желание произвести впечатление — просто он был таким. Она осознавала, что именно это делало его хорошим полицейским, но для нее это значило нечто большее. Это позволяло ей чувствовать себя с ним востребованной, особенной.
Так что совершенно неудивительно, что она влюбилась в Фила. А теперь она будет работать с ним снова. Что ж, на этот раз все будет уже иначе. Должно быть иначе. Потому что это Фенвику она могла сказать, что в том, что произошло с Мартином Флетчером, не было его вины. А вот с Филом все было совсем по-другому.
В этот момент приехало ее такси. Она помахала шоферу рукой, чтобы он ехал дальше, сказав, что его не было слишком долго. Водитель выбрался из автомобиля и начал было пререкаться с ней, но, увидев остановившуюся позади полицейскую машину и вышедшего из нее копа, замолчал.
Марина села на переднее сиденье полицейской машины.
Она надеялась, что это будет просто сменой обстановки, которая так необходима ей, чтобы отвлечься от собственных проблем.
